– Звучит превосходно, – сказала Дженни.
– Отлично, – улыбнулся доктор. – Я буду ждать вас внизу у машины – черный «паккард».
– Я знаю, – быстро ответила она. Его машину знали все медсестры, он всегда припарковывался напротив их спальни. Не считая черного «кадиллака» доктора Гедеона, это была самая дорогая машина в больнице.
– Тогда жду вас через пятнадцать минут.
Дженни вышла в коридор и нажала кнопку лифта. Дверь открылась, она вошла, и сразу за ней в лифт юркнул доктор Лобб.
– Мясо с подливкой!
– Интересно, что ему надо? – спросила Дженни.
– Я знаю, чего он хочет, – широко улыбнулся Лобб, – у меня, например, нет шансов.
– Мясо с подливкой не увеличит и его шансы.
– Не знаю, – рассмеялся Лобб. – Когда-нибудь все равно это произойдет, нет смысла хоронить себя.
– Это никогда не произойдет, – сказала Дженни. – И все же, что ему надо?
– Может быть, он хочет, чтобы ты работала с ним? Ты когда-нибудь думала об этом?
– Думала, но смысла не нашла. Почему я? Он может выбрать самую лучшую медсестру.
Доктор Лобб улыбнулся, но глаза его были серьезными.
– Ты и есть самая лучшая, со временем ты поймешь это.
Лифт остановился, и они вышли в коридор первого этажа, где располагался кафетерий для персонала больницы. Дженни взглянула на свой белый халат.
– Пожалуй, мне лучше снять его и надеть платье.
– Я был бы счастлив, если бы ты только сняла его. Для меня можешь платье не надевать.
Дженни посмотрела на Лобба и улыбнулась. Этот парень в будущем может оказаться хорошим человеком.
– Не исключено, что когда-нибудь я удивлю тебя, – сказала она.
– Ты удивишь меня, если принесешь сэндвич с мясом, – крикнул он ей вслед.
Доктор Грант протянул ей пачку сигарет. Дженни вытащила одну и закурила. Их глаза встретились над пламенем спички.
– Наверное, вас интересует, почему я пригласил вас на ланч?
– Во всяком случае, я была удивлена.
Грант улыбнулся.
– Простите, если я разжег ваше любопытство, но за едой я забываю о делах, а теперь уже, пожалуй, можно и вернуться к ним. – Дженни промолчала. – В последнее время, мисс Дентон, у меня была прекрасная возможность наблюдать за вашей работой в операционной. Прежде всего, я как хирург убедился в вашей квалификации и оценил ваши профессиональные возможности.
– Благодарю вас, доктор Грант.
– Вы, наверное, знаете, мисс Дентон, что у меня довольно обширная практика. Многие врачи направляют ко мне своих пациентов на операцию. Некоторые из этих операций несложные, и при соответствующих условиях их можно делать в моем кабинете, что значительно сокращает расходы пациентов. – Дженни кивнула. – Сегодня утром мисс Джанни, которая была моей помощницей в течение многих лет, сообщила мне, что выходит замуж и уезжает в Южную Калифорнию. Придя в больницу, я поговорил о вас с сестрой Кристофер. Она подтвердила, что вы отлично справитесь, если замените мисс Джанни.
– Вы имеете в виду, что я буду работать с вами?
– Именно эту мысль я и пытался высказать в свойственной мне пространной манере. Вас заинтересовало мое предложение?
– Конечно. Он заинтересовало бы любую медсестру.
– Но вы должны знать, что это непростая работа. У меня в клинике несколько коек, и очень часто нам придется работать допоздна. Иногда я оставляю пациента на ночь, и тогда вам придется дежурить возле него.
– Доктор Грант, – улыбаясь сказала Дженни, – последнюю неделю я работала в две смены по восемь часов с перерывом в четыре часа, так что работа у вас покажется мне отдыхом.
Он улыбнулся и ласково погладил ее руку. Дженни улыбнулась в ответ. Не такой уж он плохой, подумала она, даже если и удалил несколько здоровых аппендиксов, ведь он хирург и не несет ответственности за неправильный диагноз, который ставят врачи, присылающие к нему пациентов.
Когда она поступила к нему на работу, то узнала, что здоровые аппендиксы было не единственное, что он удалял. У него была очень большая практика по прерыванию беременности сроком до десяти недель. Похоже, что он был крупнейшим специалистом по абортам во всей Калифорнии.
Но к тому моменту это уже не имело для Дженни никакого значения, потому что она влюбилась в него. Ее не смущало, что он был женат и имел троих детей.
8
Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда она собралась покинуть небольшой двухкомнатный номер, расположенный над клиникой. Дженни вернулась и сняла трубку.
– Кабинет доктора Гранта, – сказала она.
– Дженни? – раздался шепот в трубке.
– Да.
– Ты еще будешь там некоторое время?
– Я собиралась навестить родителей, я не видела их уже три недели, это третье подряд воскресенье...
– Я прослежу, чтобы у тебя было время навестить их на неделе, – оборвал ее Грант. – Пожалуйста, Дженни, мне надо увидеть тебя. – Дженни пребывала в нерешительности, он почувствовал, что она колеблется. – Пожалуйста, Дженни, я сойду с ума, если не увижу тебя.
Она взглянула на часы, был уже восьмой час. Пока она приедет домой, отцу уже будет пора спать. Ему удалось найти работу на почте и приходилось вставать очень рано.
– Хорошо, – тихо сказала она.
– Спасибо, Дженни, я буду через двадцать минут. – Напряжение в его голосе спало. – Я люблю тебя.
– Я люблю тебя, – сказала она и услышала щелчок. Положив трубку, Дженни медленно сняла пальто, аккуратно повесила его в шкаф, села на диван и закурила.
Кто бы мог подумать три месяца назад, когда она пришла сюда на работу, что она влюбится в него? Но что она могла поделать? Тем более, что она знала, какая обстановка у него дома. Он был женат на вздорной молодой богатой женщине, которая постоянно попрекала его тем, что только ее, деньги дали ему возможность открыть эту клинику и что только влияние ее отца открыло ему двери в общество; на женщине, которая родила ему троих детей не потому, что любила его, а потому что была обуреваема сумасбродным желанием навсегда привязать его к себе.
Дженни понимала, почему все свободное время он проводил в клинике – в работе он находил забвение. А те девушки и женщины, которые приходили к нему на операцию? Он объяснил ей, почему делает это, и она поняла его.
– А как я должен поступать, Дженни? – спросил он, и его чувственное лицо осветилось внутренней добротой. – Прогонять их и позволять губить свои жизни из-за одной глупой ошибки? Или толкать их в руки шарлатанов, которые сделают их инвалидами на всю оставшуюся жизнь, если вообще не убьют? И только потому, что церковь против? Подобные церковные законы уже давно превратились в догму вроде еврейской чепухи о кошерной пище. Даже наши гражданские законы позволяют делать аборты лишь при определенных обстоятельствах. Когда-нибудь они будут разрешены, как это уже сделано во многих странах мира – на Кубе, в Дании, Швеции и во многих других. – Он повернул к ней лицо с глубоко посаженными карими глазами. – Став врачом, я давал клятву, что отдам все свои знания и силы для помощи моим пациентам, и эта клятва для меня важнее всего. И когда бедная, испуганная девочка приходит ко мне за помощью, я не могу в угоду Богу отказать ей.
Это ей было понятно, а вот многого в делах церкви она не понимала. Дженни помнила, как повела себя церковь в случае с ней. Если ее добропорядочность была так важна для церкви, почему она не вступилась за ее доброе имя? Церковь думала только о власти над ней, но не об ответственности за нее.
И она стала очень хорошо относиться к женщинам, обращавшимся за помощью, и сочувствовала им. Это были молодые женщины, которые не хотели бросать работу, потому что даже вдвоем с мужем не могли толком прокормить уже имевшихся детей; испуганные молодые девушки, иногда еще школьницы или вчерашние выпускницы; женщины среднего возраста, уже имевшие взрослых детей; и даже телефонные проститутки, жившие одни днем и прячущие свой страх за фальшивым вызывающим смехом. Она жалела их так же, как и он, а от этой жалости до любви к нему оставался всего один шаг.