Свет неожиданно погас, и яркое пятно света выхватило из темноты голову Дженни, выходившую из-за кулис.
– Пристегните ремни, парни, – закричал Хоуп. – Дженни Дентон!
Публика взорвалась ревом, когда она медленно, тщательно отрепетированной походкой, вышла на сцену, закутанная в норковое манто. Оглушенная шумом, она подошла к микрофону, чувствуя, как дрожит под ногами деревянный пол. Она стояла молча, разглядывая публику, ее белокурые волосы, постриженные и загнутые внутрь, сверкали в ярком свете. Солдаты засвистели, закричали, затопали.
Прошло несколько минут, пока свист, крик и топот утихли. Дженни наклонилась к микрофону.
– Подождите минутку, парни, – сказала она тихим голосом, высвобождая одно плечо из-под манто. – Я сниму манто.
Снова по рядам прокатился гул, когда она, неторопливо сняв манто, бросила его на сцену позади себя. Она была в облегающем, белом с алмазными блестками вечернем платье. Дженни опять наклонилась к микрофону, одна бретелька соскочила с плеча, и она быстро поправила ее.
– Я чувствую себя неловко, никогда не видела сразу столько мужчин, – Солдаты восторженно закричали. – И теперь даже не знаю, что делать, – мягко сказала она.
– Не делай ничего, крошка, – раздался громкий крик из первого ряда. – Просто стой там!
Снова раздались восторженные крики, и Дженни, улыбаясь, повернула голову в ту сторону, откуда прозвучала реплика. Она подождала, пока шум немного стихнет.
– У меня есть небольшая песенка, и я хотела бы спеть ее вам. Хотите послушать?
– Да! – раздалась одновременно тысяча голосов.
– Хорошо, – сказала Дженни, подходя ближе к микрофону и снова поправляя соскочившую бретельку. – А теперь представьте, что вы дома, слушаете радио. Если вы закроете глаза...
– Закрыть глаза: – снова раздался голос из первого ряда. – Крошка, хоть мы и солдаты, но не сумасшедшие.
Раздался хохот, Дженни беспомощно улыбнулась, и в этот момент тихонько зазвучала музыка. Пятно света сжалось, теперь оставалось освещенным только ее лицо. Наступила тишина. На студии была сделана великолепная аранжировка этой старой любовной песенки. Мелодия исполнялась на фортепьяно, духовых инструментах и скрипке, ритм задавали ударные и контрабас.
Дженни начала петь, глаза ее были полузакрыты, губы сверкали.
– «Я хочу, чтобы ты любил меня, – пела она с легкой хрипотцой, – и никто другой, только ты...»
Ее голос потонул в реве. На секунду ей стало страшно, потому что в нем она различила едва сдерживаемую страсть.
13
Морис Боннер вошел в голливудский ресторан «Браун Дерби», держа подмышкой толстую голубую папку со сценарием. Швейцар поклонился ему.
– Добрый день, мистер Боннер, мистер Пирс уже здесь.
Боннер подошел к отдельной кабинке в задней части ресторана. Дэн оторвал взгляд от номера «Голливуд Репортер» и положил газету на стол рядом со стаканом.
– Привет, Морис.
Боннер уселся в кресло напротив него.
– Привет, – сказал он и бросил взгляд на газету. – Читаешь похвалу нашей девочке?
Дэн кивнул.
– Это еще что, – сказал Боннер. – Петрочелли рассказывал мне, что никогда не видел ничего подобного. Сначала они не отпускали ее со сцены, а потом почти раздели, когда она пробиралась к машине. Хоуп первым делом позвонил мне сегодня утром и сказал, что хотел бы включать ее в программу каждый раз, когда она сможет.
– Это еще раз доказывает мою правоту, – сказал Пирс. – Считаю, что сейчас она даже более популярна, чем в свое время Рина Марлоу. – Он бросил внимательный взгляд на собеседника. – Все еще бываешь там раз в неделю?
Боннер усмехнулся, в этом городе не было секретов.
– После премьеры «Грешницы» в Нью-Йорке Корд порвал старый контракт и дал ей новый.
– Я не знал об этом.
– Все очень просто. В то утро, когда она получила новый контракт, она пришла ко мне в кабинет, взяла мою ручку и подписала его. Потом посмотрела на меня и сказала: «Отныне я не обязана ни с кем трахаться. Даже с тобой». Взяла контракт и вышла.
Пирс рассмеялся.
– Я ей не верю, шлюха всегда останется шлюхой, просто ее загнали в угол.
– Да, загнал Джонас Корд. У меня такое предчувствие, что она собирается за него замуж.
– Так этому сукину сыну и надо, – зло сказал Пирс. – Он до сих пор не знает, что она была проституткой?
– Не знает.
– Ну и наплевать, как бы тебе ни нравилась девка, всегда найдется лучше. А как дела у Джонаса?
– Не делает ничего, кроме денег. Но ты же знаешь Джонаса, он чувствует себя несчастным.
– Почему?
– Хотел поступить на службу в военно-воздушные силы, но его не взяли. Даже не допустили на комиссию, объяснив, что он незаменим для авиационной промышленности. Он в ярости покинул Вашингтон, улетел в Нью-Йорк и записался там добровольцем.
– Но ведь он сейчас не в армии, – сказал Пирс.
– Конечно, нет. Он не прошел медкомиссию – пробита барабанная перепонка или что-то в этом роде. Поэтому его признали ограниченно годным, а Роджер Форрестер не мешкая вернулся в армию в звании бригадного генерала.
– Я слышал, что Дэвиду тоже скоро на медкомиссию? – спросил Пирс.
– Со дня на день. Этот дурень легко мог бы получить отсрочку: женат, имеет ребенка. Но он не захотел. – Боннер посмотрел через стол на Пирса. – Даже Невада, выступая со своим шоу «Дикий Запад», распространяет облигации военного займа.
– Это как раз и подтверждает, что они из тех людей, которые считают, что земной шар плоский. – Дэн сделал знак официанту, чтобы тот принес им еще по порции виски. – Я видел этих ребят в деле, они и сейчас заняты делом. А чем занимаюсь я? Все пытаюсь заключать сделки.
Боннер посмотрел на него. Жалости к Пирсу он не чувствовал – тот все еще оставался одним из наиболее преуспевающих агентов в Голливуде.
– Ах! – саркастически воскликнул Морис. – У меня просто сердце кровью обливается. Я пришел на этот завтрак не для того, чтобы выслушивать историю твоей жизни, Дэн.
Пирс был достаточно опытный агент, чтобы понять, что пора переходить к делу. Он прекратил жаловаться на жизнь и, понизив голос до доверительного шепота, сказал:
– Ты читал сценарий?
Боннер взял сценарий с соседнего кресла и положил его на стол.
– Да, я прочитал его.
– Великолепный, не правда ли? – в голосе Пирса звучало торжество.
– Неплохой, – Боннер чинно кивнул, – хотя и требует большой доработки.
– А какой сценарий не требует? – с улыбкой спросил Пирс. Он наклонился вперед. – Я думаю, для этого сценария нужен сильный режиссер, вроде тебя. Вагнер из «Юниверсал» с ним не справится, Цимбалист из «Метро» тоже. У них нет такого чутья и мастерства, как у тебя.
– Да не распинайся ты, Дэн. Мы оба понимаем, что этот сценарий хорош только для определенной актрисы, и мы с тобой знаем, для какой.
– Дентон, – быстро сказал Пирс. – Я тоже думал об этом, поэтому и принес его тебе. У нее же контракт с твоей студией.
– Но Джонас сам решает, в каком фильме ей сниматься, за ним последнее слово. И он уже отклонил несколько довольно хороших сценариев.
– Чего он добивается? – спросил Пирс. – Хочет запереть ее в шкафу и держать только для себя? Так нельзя поступать со звездой. Рано или поздно она выйдет в тираж.
Боннер пожал плечами.
– Ты же знаешь Джонаса, никто ему не задает таких вопросов.
– Но, может быть, ему понравится сценарий?
– Даже если и понравится, как только он узнает, что агентом являешься ты, вся сделка моментально рухнет.