Через месяц после Яффы, во время крупной стычки между мусульманами и крестоносцами, произошло событие, благодаря которому Ричард Львиное Сердце и заслужил свое прозвище. С шестьюстами воинами он был в открытом поле окружен курдской конницей Саладина. Англичанин попытался ускользнуть. Он спокойно построил своих солдат в каре плечом к плечу, щит к щиту и приказал первому ряду опуститься на колено, держа копья в горизонтальном положении, второму ряду поднять шотландские луки, способные посылать дюжину стрел в минуту, за ними расположились арбалетчики, самая мощная и точная стрельба которых была способна убить человека с двухсот шагов. Стрельба из арбалетов была столь смертоносна, что в описываемую нами эпоху Церковь запретила их использовать, по крайней мере против христиан. Ричард велел стоять всем как скала, угрожая перерубить пополам всякого, кто дрогнет. Усилия мусульман разбивались об эту горстку людей, образовавших живую стену, ощетинившуюся копьями. Покружив вокруг них какое-то время, но так и не сумев к ним приблизиться, всадники Аллаха прекратили свои попытки и исчезли так же стремительно, как и появились. Когда Саладин узнал о том, что случилось, он вызвал к себе курдских офицеров, принимавших участие в этом деле, и осудил их трусость. Один из них дерзко ответил ему: «Тогда прикажите вашим мамлюкам сражаться с христианами, а не позволяйте им притеснять людей из Мосула, Алеппо или Дамаска, как они это сделали, чтобы помешать им ограбить Яффу, захваченную благодаря их храбрости!» Таковы были последствия проявленного султаном по отношению к христианам Яффы великодушия! Он не должен был забывать, что священная война идет все время, что начиная с Мухаммада в арабской истории использовалась вера, религиозный порыв ради удовлетворения материальных интересов, что само понятие «религиозная война» содержит в себе идею захвата и что грабеж может быть оправдан во имя Бога. Страсть к наживе побуждала каждого быть творцом победы, которая обеспечила бы ему часть добычи. «В период завоеваний, — писал Годфруа-Демомбин в «Мусульманском и византийском мире до крестовых походов», — арабы были постоянно готовы к войне, и если было необходимо, халиф призывал их на службу, но регулярной армии мусульманское государство не имело. Али в речи, произнесенной в Куфе, указал в числе главных грехов предательство арабов, которые, однажды получив свою часть добычи, вернулись к своей кочевой жизни». Вера и материальная выгода — в таком порядке располагаются мотивы, которые побуждали солдат, набранных чаще всего среди кочевников, верных даже доисламским традициям, сражаться под командованием Саладина, престиж которого увеличивали его многочисленные победы. Но как только военная удача начала отворачиваться от султана, он потерял часть своего авторитета. Простые офицеры, видя, как померкла звезда султана, гораздо меньше опасались его могущества. А поскольку, в сущности, у него не было мусульманского государства, а была только некая ассоциация мусульманских общин, временно объединившихся, чтобы защищать общий религиозный идеал, каждый недовольный был счастлив обрести свободу, особенно когда дела шли плохо. Это колебание между абсолютным индивидуализмом и всеобщим самопожертвованием в часы неизвестности было одной из характерных черт этих солдат удачи, которые покинули свои племена, чтобы, по обычаю, защищать ислам и по возможности обогатиться. Конечно, всадники пустыни хотели, сражаясь за Аллаха, спасти свои души, но они также желали вернуться со священной войны со своей частью добычи. Им льстило, что агенты халифа отобрали их в армию за их приятную внешность и статную фигуру, им нравилось красить свои бороды в черный цвет за счет повелителя правоверных, получать горшок с краской для волос, несколько дирхемов и положенных им галет. Еще они любили вечерами в своих палатках слушать рассказы странников, пришедших с ярмарки поэтов Указа, манивших их сверкающими кучами золота и драгоценных камней, которые находились на христианских землях… Они так же, как и крестоносцы, мечтали о богатых караванах… Подобные умонастроения вовсе не побуждали их к великодушию, и именно поэтому Яффа стала для них жестоким разочарованием. Саладин запретил им грабить имущество христиан в городе, который они захватили! Чтобы спасти несколько сотен христиан, которые вспомнят об этом, когда будет уже слишком поздно, Саладин настроил против себя большинство своих эмиров. И теперь он вынужден был приказать своим войскам отступать, а крестоносцы преследовали его, ибо они узнали через своих шпионов, что в стане мусульман происходят необычные события…