Истинный герой ислама умер в крайней простоте, оставив после себя сорок семь динаров и одну золотую тирскую монету. Его семья вынуждена была одолжить денег, чтобы покрыть расходы на его погребение, и кади Ал-Фадил подарил им парадные одеяния и саван. И все же два раза за свою жизнь, после смерти фатимидского халифа Ал-Адида и смерти атабега Нур ад-Дина, Саладин имел возможность обрести огромные богатства. Но он разделил между своими приближенными и солдатами сокровища халифа, который царствовал в Египте, и отказался оставить себе даже небольшую часть колоссального состояния Нур ад-Дина, отдав его все целиком в руки его сыновей.
Траур был всеобщим, ибо, как замечает Баха ад-Дин, после потери четырех легитимных халифов дело ислама не получало подобного удара. За упокой души Саладина были произнесены молитвы в мечетях Мекки и Медины — этой чести обычно удостаивались только халифы. И тело этого благочестивого воина до начала молитвы было перенесено в сады Летнего дворца. Спустя несколько лет он нашел наконец последнее пристанище в медресе ал-Азиза, возле Великой мечети, после чего его душа упокоилась с миром в святом городе Дамаске в свете славы, которая от века к веку только возрастала.
Вот что написал ал-Имад в своей книге, озаглавленной Утбой аз-Заманом «Милость мира»: «Когда султан умер в Дамаске, его сын ал-Афдаль долго искал место, где бы его можно было похоронить. Он посоветовался и приказал построить усыпальницу возле Масджид ал-Кадам, «Мечети Стопы», где было захоронено большое число мудрых и благочестивых законоведов. Ему напомнили, что, когда Саладин серьезно заболел в Мосуле в 1185 году, он просил похоронить его в Дамаске в южной части Майдан ал-Хаса, Площади Булыжников, так, чтобы его могила находилась на самом часто посещаемом пути, караванном пути, и чтобы все прохожие и едущие издалека путешественники могли бы помолиться за него, а войска, отправляющиеся на войну, проходили бы мимо его захоронения. Поэтому ал-Афдаль приказал построить могилу Саладина рядом с Масджид ал-Кадам и попросил позаботиться об этом Бедр ад-Дина Мавдуда, правителя Дамаска. Но год начала работ совпал с прибытием ал-Азиза, который осадил Дамаск и разрушил все то, что уже успели построить. Позднее, 15 декабря 1195 года, тело Саладина было перенесено в куббу (погребальную усыпальницу), прилегающую к мечети и построенную на месте дома, который принадлежал одному набожному человеку. Тело в куббу было перенесено мамлюками, евнухами и самыми близкими друзьями покойного, после чего оно было положено в могилу, и ал-Афдаль один вошел в мавзолей, где в течение трех дней и трех ночей молился над могилой своего отца». И сегодня в Дамаске можно посетить этот покрытый куполом мавзолей. Надгробный памятник был уже долгое время заброшен, когда император Гильом II. посетивший Дамаск в конце XIX века, навестил его и был поражен его ветхостью. Он приказал отреставрировать его и подарил серебряный светильник, на котором был искусно выгравирован его вензель и вензель султана Абдул-Хамида. Рядом с гробом Саладина находится гроб его секретаря Баха ад-Дина, его самого верного товарища. На западе от мавзолея посетитель заметит прекрасный турецкий фаянс XVII века, на котором сделана короткая надпись, напоминающая истинно верующим, что «Саладин освободил от неверных Иерусалим, третий святой город ислама после Мекки и Медины».
Владыка Египта, Южной и Северной Сирии, Палестины, Хаурана, Трансиордании, Джазиры, Месопотамии, Йемена, победитель династий Мардина, Зенгидов, Мосула, армян, тот, кто уничтожил фатимидский халифат к вящему удовольствию багдадского халифата, тот, кто навел порядок в делах сирийских атабегов, тот, кто отнял у франков Иерусалим и вел против них в течение двадцати лет беспощадную войну, оставил своим семнадцати детям кроме империи только сорок семь динаров и золотую монету! Ему не раз случалось испытывать недостаток даже в необходимом, и его казначею приходилось туго. Те из его сыновей, кого он не назначил ни на какие должности в силу их молодости, после смерти своего отца вынуждены были пойти на службу к своим братьям, дядьям или племянникам, которые грызлись друг с другом вокруг политического наследства Саладина как волки.
Саладин останется в истории ислама одним из самых выдающихся деятелей. В то время, когда Европа еще оправлялась от ужасного психологического шока, который она испытала в эпоху мусульманского нашествия, в то время, когда полуазиатская, полухристианская Византия, способствовала уничтожению в Малой Азии первых армий крестоносцев, приостановив таким образом стремительный натиск европейских народов, поднявшихся против ислама, на подмостках Истории появился Саладин — душа ислама, молодой, здоровый, энергичный. В этот особенно благоприятный момент для войны с христианством, уже несколько остывшим по сравнению с прошлым веком, он нарастил свое могущество. Религиозный идеал в этой борьбе, бесспорно, был на стороне Саладина. Окончательно изгнать христиан из Сирии, Палестины и их второстепенных фьефов в Месопотамии, представлявших угрозу Багдаду, резиденции халифата, — вот какова была задача царствования, которое было лишь длинной вереницей битв. Создать для последователей Мухаммада империю наподобие той, которую создали на Средиземноморье римляне, — вот каковы были устремления Саладина.