Одни и те же причины всегда порождают одинаковые последствия. Халифы, «служители двух священных земель», будут отныне довольствоваться своей духовной властью. Заботу о государственных делах они оставят своим иностранным министрам. Халифы содержали своих поэтов (правда, опасаясь их рифмы), опустошали сундуки государственной казны, любовались, как Амин накануне своей смерти, «мягким светом луны, мерцающей в водах Тигра». Это легкомысленное общество с радостью отказывается от бремени политической ответственности. Придворные, вращающиеся вокруг государей, всегда нуждались в деньгах. Во-первых, для себя, для своей семьи, для своих друзей, затем для своих собственных приближенных и для приближенных их приближенных. Арабские летописцы на своем образном языке сообщают нам об этом отказе от власти, об этих непомерных расходах, о неповиновении и продажности визирей, чиновников, об обособлении провинций, наместники которых нагло отказывались платить налоги, о постоянных раздорах внутри халифата, о соперничестве осмелевших от таких беспорядков авантюристов. Подобная политика, благоприятствовавшая смутам, и оказалась губительной.
Прежде чем обратиться к веку Саладина, следует сказать о нем несколько слов. В тот момент, когда власть халифа никогда еще не была ни так ничтожна, ни так шатка, в тот момент, когда можно было предвидеть раскол мусульманского мира на две общинные группы, имеющие центры одна в Багдаде, другая в Каире, ислам подвергается суровому испытанию. Аббасиды распространяют свои революционные лозунги, шайки черных рабов все чаще появляются в Нижней Месопотамии, грабя процветающие города. Святую Мекку и вовсе не пощадили: она завоевана ордами фанатиков, которые истребляют десять тысяч правоверных вокруг Каабы. Караваны паломников не решались больше отправляться в Мекку, где резня продолжалась целый день, и именно тогда произошло событие, отрицательно повлиявшее на отношения между христианами и мусульманами. Действительно, последние решили идти отныне на поклонение в Иерусалим, и мечеть Омара заменила Каабу. Христиане ничего не выиграли от появления нескончаемых верениц правоверных, которые периодически наводняли Иерусалим и под влиянием религиозного возбуждения угрожали и притесняли членов христианских общин. Бесчинства, жертвами которых они становились, побудили Византию вмешаться. В столице Византийской империи, Константинополе, заявили, что не станут безучастно наблюдать за тем, что происходит на Святой Земле. Вот уже больше пяти веков Константинополь сопротивлялся напору мусульманского мира, и сирийская политика его императоров дала надежду восточным христианам в момент, когда, как мы это увидим, христианские поселения в Египте были подвергнуты террору со стороны безумного халифа Хакима.
В XI веке раскол мусульманского мира был завершен. Два священных города оказались в руках фатимидских халифов, явившихся из Северной Африки, и новые владыки Египта лишили, таким образом, своих багдадских соперников завидных титулов «покровителей Мекки и Медины». Фатимидский халифат должен был, согласно изречению своего основателя, «построить на развалинах развращенного мира справедливое и счастливое царство». Его появление — это значительное событие в истории мусульманского Востока. Империя, созданная Фатимидами, стала настолько могущественной, что представляла собой очень серьезную угрозу для сирийского ислама, ослабленного соперничеством своих князей. Она достигла своего апогея, когда состояние дел внезапно ухудшилось. В возрасте одиннадцати лет на трон Каира только что взошел, по мнению одних, сумасшедший, а если верить другим — ясновидец. Его звали Хаким. Этот ветреный и сумасбродный монарх, рано созревший и изощренный сладострастец, заслуживает того, чтобы мы посвятили ему несколько строчек, ибо то была необычная личность. Он приказывал рубить головы астрологам, вынуждал заседать суды ночью и казнить утром десять тысяч жертв, требовал поджигать для своего развлечения целые кварталы Каира, выкапывать трупы на кладбищах, чтобы кормить своих любимых собак, заставлял своих чернокожих рабов рубить саблями обнаженных женщин. Между прочим, чтобы разнообразить свои развлечения, этот кровавый деспот, внушавший своему народу почти суеверный страх, заставлял своих домочадцев рассказывать, что он является воплощением самого Аллаха. Он нашел пылких сторонников, которые распространили эту легенду в Персии, Индии, Сирии, где и сейчас друзы продолжают верить, что Хаким воплощал во время своего царствования Бога мусульман. Однако мусульмане были вовсе не единственными, кто страдал от умственного расстройства халифа. Обрушившись на традиционные обычаи ислама, Хаким нашел удовольствие в том, чтобы причинять страдания христианским общинам, которые тем не менее снабжали его администрацию самыми лучшими чиновниками. Чтобы выделить христиан, унизить их, ввергнуть их в состояние зависимости, он заставил их открыто носить крест весом четыре фунта. Неудовлетворенный разрушением их церквей и кварталов в Каире, он задумал безумный план перекопать землю, на которой одно за другим разворачивались события вечной трагедии, он велел уничтожить камень за камнем храм Гроба Господня, разровнять холм Голгофы, сжечь реликвии. Этот вандализм обеспечил ему новый прилив популярности и любовь мусульманского мира. Население призывали к грабежу монастырей, откуда святые отцы были изгнаны. И вскоре развернулся такой террор, что возле дверей канцелярий мусульманской администрации, где принимали обеты отречения от веры, стали собираться целые толпы. Эта травля вызывала бурную реакцию на Западе. Возмущение достигло своего апогея, когда Хаким окончательно отменил франкский протекторат, установленный Карлом Великим на Святой Земле, и борьба между христианством и исламом начала переживать критическую фазу.