Готфрид Бульонский находился в выигрышном положении. За несколько переходов он пересекает Анталию, громит турок, в то время как его брат основывает за Евфратом Эдесское княжество, которое могло бы угрожать Мосулу и Багдаду. После триумфальной кампании Годфрид Бульонский разбивает свой шатер перед Иерусалимом. После месяца осады город был взят и сто тысяч мусульман убиты. Восточное латинское королевство было основано под радостные крики христианского мира и стенания мусульман.
Христиане выкраивали себе государства: княжество Антиохия, которое осуществляло протекторат над Малой Арменией, Триполитанское графство, ограниченное с севера и юга внушительной крепостью Маргат и древним финикийским Библосом, наконец Иерусалимское королевство, включающее районы Моав, древнюю Набатею, которое было поделено на четыре части: графства Яффы и Аскалона, Тивериадское княжество, Сидонское баронство и сеньорию Монреаля на землях Трансиордании. Крестоносцы, завладев этой землей, где они прольют столько крови, повсюду построили крепости для защиты сирийского побережья и наблюдения за дамасской, алеппской или каирской дорогами.
Глава II
Франкская Сирия
Теперь надо рассказать о том, что происходило во франкской Сирии в начале XII века, после победоносного завершения Первого крестового похода.
Несколько сотен отважных рыцарей тотчас после основания Иерусалимского королевства возвели в Сирии свои крепости, которые существуют по сей день, и мы с изумлением созерцаем их грандиозные руины. Эти огромные развалины воскрешают богатое прошлое франкского рыцарства.
На этой величественной сирийской земле, под этим необыкновенно чистым небом, где столько цивилизаций сменили одна другую, оставляя после себя только воспоминания о своих мертвых городах и исчезнувших народах, воинствующее христианство оставило свой след. Люди, пришедшие из-за морей, возвели подле неба, на вершине ливанских гор, среди величественных ландшафтов огромные замки, откуда они могли наблюдать за мусульманским миром и угрожать ему. Арабский путешественник Ибн Джубайр, посетивший Сирию в эпоху Саладина, отмечает, какой ужас испытывали мусульмане при виде этих неприступных крепостей, стоявших на краю пропасти в одиночестве среди вершин. Это были кошмарные призраки, от которых они не могли избавиться. Они возвышались перед лицом ислама, мощные и горделивые символы победоносного христианства, неусыпные сторожа этой федерации франкских государств, прочно пустивших корни на сирийской земле. Первые крестоносцы строили на века, что только еще больше подчеркивает разительный контраст между их прагматичностью (вспомним об ассизах Латино-Иерусалимского королевства) и романтической небрежностью багдадских владык.
Крестоносцы опробовали в Сирии умелую колонизаторскую политику, в которой было бы несправедливо не почувствовать либеральной волны. «Ни в одном из периодов средних веков, — пишет П. Ламман в своей замечательной работе «Сирия», — мы не увидим больше попытки широкого политического синтеза, объединяющего в общую организацию все сословия государства: знать, духовенство, горожан, автохтонное население. Только римский период напоминает о подробном экономическом благополучии. Так же, как и римляне, франки были неутомимыми строителями, которые прошли по сирийской земле». Начиная с XII века в латинских восточных государствах находят прекрасно организованных горожан, дорожащих своими четко установленными конституционной хартией привилегиями, — и это на несколько веков раньше, чем на феодальном Западе. Это объясняется влиянием таких просвещенных людей, как Готфрид Бульонский, Бодуэн и других крестоносцев, пришедших из Фландрии и итальянских республик, где городское население умело предъявлять свои права и уважать свою автономию.
Признание папством восточных латинских государств предоставило Церкви право наблюдать за франкскими поселениями, и она осуществляла постоянный надзор, регулирующую и благотворную роль которого нельзя отрицать. Разумеется, у иерусалимского короля был собственный двор, свои сановники, он мог заботиться о своих вассалах, брать на себя функции регента во времена династических кризисов, быть третейским судьей и разрешать конфликты, но его власть контролировали Иерусалимский патриарх, церковные суды и рыцарские ордена. На Святой Земле не было места деспотизму, и королевская власть, которая являлась не наследственной, а выборной, никогда не будет стремиться к автократизму византийских императоров, чья тлетворная деятельность в эту эпоху так очевидна. Причина, цель крестовых походов, поддержка, безоговорочно оказанная им папством, обеспечивали церковному сословию привилегированное положение в администрации восточных латинских государств. Именно Иерусалимский патриарх посвящает короля в сан — а это знаменательный жест, — именно он официально вмешивается во все дела, затрагивающие будущее королевства и его благополучие. Благодаря набожности верующих и государей, и, как следствие этого, их щедрости, религиозные ордена становятся крупными землевладельцами. Взамен они объединяются для защиты территории, подпадающей под их юрисдикцию, и берут на себя обязательства заниматься благотворительностью, причем делают это с особым размахом. В одном только Иерусалиме, как сообщает нам Вениамин Гудельский, постоянной поддержкой госпитальеров пользовались две тысячи бедных. Духовно-рыцарский орден Святого Лазаря посвятил себя заботе о прокаженных. Знаменитый армянский епископ святой Нарсес из Лампрона с восхищением говорит о благих деяниях, совершавшихся христианами. «На каждой мессе, — пишет он, — священник поворачивается к присутствующим после чтения Евангелия. Каждый кладет в руку святого отца плоды своей веры, мужчины и женщины преподносят свои дары с радостью, потому что они угодны Богу, они дарят их как благословение. Каждый из них верит, что, поощряя бедность, принятую Спасителем, сам он станет богатым». Паломники и больные получали помощь во имя Христа не под напором пропаганды, а согласно духу Священного Писания.