Занги упивался своей победой. Багдадский халиф приказал поминать его имя в молитвах.
Но вскоре после этого жизнь победителя неожиданно оборвалась: он был убит собственными телохранителями».
Добавим, что в 1146 году Жослен-младший попробовал отбить Эдессу, но потерпел неудачу. Всего в Эдессе погибли до 30 тыс. христиан и 16 тыс. были проданы в рабство. Это была первая большая победа мусульман над крестоносцами.
Но мы немного забежали вперед. Поэтому сейчас, наоборот, самое время сделать небольшой экскурс в прошлое и рассказать о родословной Саладина.
Предки Айюба ибн Шада происходили из города Давин в Западной Армении, откуда курды и армяне были вытеснены тюрками-сельджуками, и обосновались в Арране (Западном Азербайджане) и Восточной Армении, где стали правящей династией Шаддадидов. Шад, отец Айюба, жил недалеко от Товина, вероятно, в деревне Аджданакан, где, по преданию, и родился Айюб.
Баха ад-Дин так пишет о деде Саладина: «После рождения двоих сыновей, Айюба и Ширкуха, он покинул Армянское нагорье и перебрался сначала в Багдад, а затем — в Тикрит, в котором обосновался и прожил до самой смерти. Его сыновья поступили на службу к Мужахид ад-Дину Бихрузу, греческому вольноотпущеннику, который управлял провинцией Ирак от лица сельджукского султана Масуда и получил Тикрит в качестве удела.
Бихруз назначил Айюба правителем Тикрита, где и родился Салах ад-Дин. То, что Айюб помог Занги переправиться через Тигр, когда тот шел на Багдад, вызвало великое неудовольствие Бихруза, и некоторое время спустя оба брата были изгнаны из города.
Они тотчас же поступили на службу к Занги, тогда — повелителю Мосула, а после захвата Баальбека Айюб был назначен в нем наместником».
В 1130 году армия Айюб ибн Шада была разбита сельджуками, и отец Саладина бежал в Багдад, а потом был назначен комендантом Тикритской крепости.
Баха ад-Дин свидетельствует: «Айюб был благородным, великодушным и славным человеком. Он родился в Давине. Впоследствии обстоятельства вынудили его покинуть Тикрит, и он перебрался в Мосул, взяв с собой и своего сына. Там он оставался, пока его сын не вырос. Айюб и его брат, Асад ад-Дин Ширкух, высоко ценились атабеком Занги (повелителем Мосула). Перебравшись затем в Сирию, Айюб стал правителем Баальбека и некоторое время жил в этом городе».
В 1132 году армия сельджукского атабека (губернатора) Мосула Имада ад-Дин Занги, воевавшего с багдадским халифом и его союзником князем Боэмундом II Антиохийским, была прижата войсками халифа и крестоносцами к Тигру напротив Тикрита. Отряды Занги были разбиты наголову превосходящими силами противника, и сам атабек чуть было не угодил в руки своих врагов. Комендантом Тикритской крепости в то время был Наджм ад-Дин Айюб ибн-Шад, отец Саладина. Он обеспечил армии Имад ад-Дина переправу через Тигр и дал ей укрыться в Тикритской крепости.
В конце того же 1132 года новый правитель Дамаска, молодой атабек Исмаил, сын Бури, овладел в результате внезапной атаки крепостью Баниас, которую ассасины передали франкам (крестоносцам) тремя годами ранее. Но это был единичный успех. Хотя созданные крестоносцами латинские государства сотрясали раздоры, то же самое происходило и у сельджукских правителей Сирии, особенно в отсутствие там Занги, который воевал с багдадским халифом аль-Мустаршидом.
Зенги никогда не забывал этого рыцарского поступка Айюба ибн-Шада. Он поклялся хранить нерушимую дружбу со своим спасителем и его семьей, что в дальнейшем обеспечило успешную карьеру Саладина.
В 1137 году губернатором северной Месопотамии был назначен Мужахид ад-Дин Бихруз, который враждовал с Имадом ад-Дин Занги. В 1138 году брат Айюба ибн Шада Асад ад-Дин Ширкух убил знатного сельджука, друга Бихруза, и за это отец Саладина был смещен с должности. По словам историка Баха ад-Дин ибн Шаддада, Саладин родился в ту ночь, когда его семья покидала Тикрит.
В 1139 году Айюб перебрался в Мосул, где Имад ад-Дин Занги назначил его комендантом (эмиром) крепости в Баальбеке, недавно завоеванном городе на ливанском высокогорье.
После убийства Занги в 1146 году на Айюба напал сельджук Мужар ад-Дин Абек, правивший в то время Дамаском, и, поскольку помощи из Мосула оказано не было, ему пришлось капитулировать.
Ширкух после смерти Занги поступил на службу к его сыну Нур ад-Дину, правителю Алеппо, который назначил его командующим армией и дал ему Эмессу и другие города в качестве удела. Айюб перебрался к брату. Когда Нур ад-Дин взял Дамаск, по словам Баха ад-Дина, «Айюб и Салах ад-Дин привязались к нему, и последний остался служить ему, многому научившись от своего полководца, а затем отправился в Египет, сопровождая своего дядю Ширкуха в его первом походе в Египет».
В 1146 году Имад ад-Дин Занги был убит собственным рабом. Отец Саладина стал служить при дворе его наследника Нур ад-Дина в Дамаске.
После смерти отца Нур ад-Дину удалось обосноваться в Алеппо. Занги почти всю жизнь воевал с калифами, султанами и эмирами. Его сын не стал продолжать эти войны. Оставив Мосул и окружающие его земли своему старшему брату Сайф ад-Дину и сохранив с ним таким образом хорошие отношения, он целиком посвятил себя сирийским делам.
Нур ад-Дин прибыл в Алеппо в сентябре 1146 года в сопровождении своего доверенного лица, курдского эмира Ширкуха, дяди Саладина. В конце октября он узнал, что Жослену удалось вновь захватить Эдессу при помощи местных армян. Тогда Нур ад-Дин, двигаясь верхом день и ночь, молниеносным броском достиг Эдессы еще до того, как Жослен успел организовать оборону. Не отличавшийся храбростью граф успел бежать, а его сторонники были выловлены и перебиты всадниками Нур ад-Дина.
С 14-летнего возраста дети у тюрок и курдов считались воинами, и потому в 1152 году Саладин поехал в Алеппо. Благодаря покровительству своего дяди Ширкуха Саладин получил икту — земельное владение, за которое необходимо было нести военную службу. Так уже в 14 лет Саладин стал воином. Но вплоть до 1164 года ничего не известно о его подвигах. По всей видимости, до этого в боевых действиях он участия не принимал.
18 апреля 1154 года Нур ад-Дин появился у Дамаска со своими войсками, чтобы покарать его мятежного правителя Абака. Тот обратился за помощью к Бодуэну. Но король Иерусалима прибыть не успел.
25 апреля начался штурм города.
«На стенах не было никого, — рассказывает хронист Дамаска, — ни солдат, ни горожан, за исключением горстки тюрок, приставленных к охране башни. Один из солдат Нур ад-Дина бросился к стене, наверху которой находилась еврейская женщина, бросившая ему веревку. Он воспользовался ею, чтобы вскарабкаться наверх, и поднялся на стену никем не замеченный, а за ним последовало несколько его товарищей, которые развернули знамя, установили его на стене и стали кричать: «Я мансур!» («О победоносный!»). Армия Дамаска и его население отказались от всякого сопротивления ввиду симпатии, которую они испытывали к Нуреддину, его справедливости и доброй репутации. Один землекоп побежал к Восточным воротам, Баб-Шарки, со своей мотыгой и сбил задвижку. Солдаты проникли внутрь и растеклись по главным улицам, не встречая отпора. Так же были открыты для войск и ворота Фомы, Баб-Тума. Наконец в город въехал Нур ад-Дин, сопровождаемый свитой, к большой радости жителей и солдат, которые были до этого одержимы страхом испытать голод и осаду со стороны неверных франков».
Великодушный в своей победе, Нур ад-Дин предложил Абаку и его близким уделы в районе Хомса и позволил им уйти со всем их имуществом.
В 1154 году после смерти правителя Дамаска Муина ад-Дина Айюб ибн Шад и его брат Ширкух сохранили верность Нур-ад-Дину, а в награду за верность Айюб стал правителем Дамаска.
Чем занимался Саладин до того, как поступить на военную службу, достоверно неизвестно. Не вызывает сомнений только то, что первоначально он не проявлял никакой склонности к военному делу, а, скорее, был погружен в мир религии. Баха ад-Дин писал, что Саладин «истово верил в религиозные доктрины и часто возносил молитвы во славу Господа. Он воспринял религиозное учение под влиянием красноречивых доказательств, в результате его бесед с ученейшими шейхами и наиболее выдающимися правоведами. В этих беседах он обрел знания, позволившие ему говорить по существу, когда при нем возникала дискуссия, хотя он и не пользовался специальной терминологией правоведов. Эти беседы утвердили его в истинной вере, которая осталась не омраченной никакими сомнениями и, в его случае, не позволила стреле размышлений отклониться от цели и вонзиться в конце концов в сомнение и неверие».