После смерти Балдуина V Раймунд Триполийский возглавил партию, пытавшуюся посадить на трон Онфруа IV Торонского. При этом он недвусмысленно рассчитывал на помощь Салах ад-Дина в случае сопротивления сторонников Ги де Лузиньяна, но Онфруа испугался обвинений в том, что он развязал междоусобицу и привел в королевство сарацин — и присягнул Ги на верность. За ним последовали все остальные недавние противники нового короля, за исключением, понятное дело, графа Раймунда.
Граф заперся в Тверии — столице своего Галилейского княжества. Следуя совету главы ордена тамплиеров Жерара де Ридфора, Ги де Лузиньян решил не только не мириться с графом, но и унизить его. С этой целью новый король потребовал от Раймунда отчитаться за доходы королевства в период его регентства — и это при том, что значительную часть административных расходов граф покрывал из своего кармана, а после того, как у него отняли Бейрут, финансовое положение графа сильно пошатнулось!
Раймунд был в ярости и не только отказался приносить присягу Ги де Лузиньяну, но и стал укреплять свое Галилейское княжество на случай войны с Ги.
Салах ад-Дин, который, повторим, был прекрасно осведомлен об этих дрязгах, тут же затеял столь любимую им двойную игру. С одной стороны, он продлил с Ги де Лузиньяном мирный договор 1185 года, а с другой — начал переговоры с Раймундом Триполийским, вернул ему всех пленников и пообещал помощь в случае, если Ги нападет на его княжество. Более того — направил для «укрепления обороноспособности» Тверии большой отряд своих арбалетчиков. Таким образом, как видим, дипломатия для Салах ад-Дина (особенно когда речь шла о «неверных») была той же войной, только другими средствами: прежде чем выйти на поле боя, он всегда пытался найти экономические или политические ходы, способствующие максимальному ослаблению врага. Правда, это осознавали и в Иерусалимском королевстве, и по настоянию Бальяна (Балиана) де Ибелена (Ибелина), одного из немногих баронов, сохранившего во всем происходящем здравый смысл, Ги де Лузиньян и граф Триполийский начали переговоры друг с другом.
Между тем в начале 1187 года у Салах ад-Дина появился, наконец, долгожданный повод для объявления войны. И повод этот снова дал все тот же Рено де Шатийон, напавший в нарушение условий перемирия на караван, следовавший из Дамаска то ли в Каир, то ли в Мекку. Почти все источники сходятся в том, что среди тех, кто находился в этом караване, была близкая родственница Салах ад-Дина, но вот кто именно, точных сведений нет. Одни авторы утверждают, что это была одна из некогда любимых жен султана, который, охладев, решил отослать ее в почетную ссылку. Другие — что это была «любимая сестра» Салах ад-Дина. Третьи — что речь идет о его восьмидесятилетней тетке со стороны отца, последней из доживающих свой век представителей старшего поколения Айюбидов.
Разнятся и сведения о том, что именно произошло в ходе нападения. Во всяком случае, есть версии, что солдаты Рено убили часть пленников, а женщин, включая родственницу Салах ад-Дина, подвергли групповому изнасилованию. Известно также, что когда некоторые из пленников попытались напомнить Рено о перемирии, тот ответил: «Так пусть ваш Магомет придет и защитит вас!»
Повторим, достоверной картины происшедшего нет, однако понятно, что, узнав о случившемся, а также о словах, брошенных правителем Трансиордании, Салах ад-Дин неистовствовал. Известный умением сохранять самообладание в любой ситуации, он на этот раз вышел из себя и в присутствии эмиров поклялся, что не успокоится до тех пор, пока лично, собственной рукой не казнит Рено де Шатийона (что наводит на мысль, что убийства и групповые изнасилования и в самом деле имели место[57]).
Тем не менее, успокоившись, Салах ад-Дин решил соблюдать правила игры, чтобы никто не мог упрекнуть его в неблагородстве или нарушении собственного слова. Для начала он отправил послов в Крак-де-Моав, столицу Рено, потребовавших от последнего освободить пленников, вернуть награбленное и возместить причиненный ущерб. Рено, как и ожидалось, отказался.
Тогда посольство направилось в Иерусалим, предъявив те же требования королю Ги и добавив к нему условие о выдаче разбойника и убийцы в руки Салах ад-Дина. Ги де Лузиньян прекрасно понимал, что Салах ад-Дин прав — условия перемирия нарушены. Но вместе с тем он смертельно боялся могущественного и непредсказуемого хозяина Крака-де-Моав. Тем не менее он отправил в крепость посольство, требуя, чтобы Рено вернул награбленное имущество и всех пленников, включая родственницу Салах ад-Дина.
57
Согласно как мусульманским, так и европейским хроникам, Рено вообще отличался зверской жестокостью по отношению к пленникам-мусульманам Одной из любимых его забав было сбрасывать этих пленников вниз головой со стены Крака-де-Моав