Тем временем крестоносное войско было так измотано, что Ги де Лузиньян дал приказ о привале, еще не дожидаясь наступления темноты. Дела обстояли хуже некуда: единственный найденный здесь колодец был настолько мал, что не удалось толком напоить ни людей, ни коней. В этот момент обозленные до крайности рыцари заметили в окрестностях старуху-мусульманку. В их головах мгновенно возникла мысль, что это — страшная сарацинская колдунья, которая и навела порчу на местность, лишив ее воды, а теперь пытается навести чары и на все крестоносное воинство.
Несчастная старуха была схвачена и под пытками призналась, что и в самом дела колдовала, чтобы предать христиан в руки Салах ад-Дина. Тут же был разложен огромный костер, на котором и сожгли истошно кричавшую и молившую о пощаде пленницу.
Салах ад-Дин, стоявший со своей армией всего в нескольких сотнях метров от лагеря крестоносцев, этих криков не слышал, но вот огромный костер он видел прекрасно, и ему оставалось только гадать, что там происходит. Но не исключено, что Салах ад-Дин узнал о страшной участи своей единоверки и именно после этого отдал приказ запалить ранее разложенный хворост. Сухие ветки вспыхнули мгновенно, и вскоре пламя охватило траву и кустарник вокруг. Густой черный дым начал заполнять лагерь франков, и вдобавок к жажде теперь появилось и удушье.
Пока франки пытались сбить пламя, лучники Салах ад-Дина начали обстреливать лагерь, поражая людей и лошадей, а в дополнение султан велел начать «психическую атаку» — его воины стали таскать в кувшинах воду из Кинерета и на глазах умирающих от жажды христиан выливать ее на землю.
В ту ночь в обоих лагерях почти никто не сомкнул глаз. Пока горел кустарник и шла «психическая атака», Салах ад-Дин спланировал будущее сражение до мелочей, как шахматную партию, учтя все возможные ходы противника и приготовив на каждый из них достойный ответ. Так что, какие бы действия ни были предприняты франками, итогом битвы должны были стать их полное окружение, сдача на милость победителей и — мат королю Ги де Лузиньяну.
На военном совете Салах ад-Дин четко указал каждому эмиру позицию и задачи его отряда и сразу после этого велел большинству из них выдвигаться на позиции, отрезающие крестоносцам путь к отступлению. Оставшуюся часть ночи он провел в непрестанных молитвах и беседах с сидящими у костров воинов. Настроение армии пришлось ему по душе — бойцы жарили мясо, распевали песни и танцевали под бой барабанов, предвкушая будущую победу.
Перед рассветом, совершив дополнительный намаз, Салах ад-Дин вскочил в седло и еще раз объехал окрестности, чтобы убедиться в том, что каждый эмир занял правильную позицию и хорошо осознает поставленные ему задачи.
Диспозиция перед началом будущего сражения сложилась следующая.
Армия Салах ад-Дина была развернута на плодородной долине, покрытой зеленеющими полями и фруктовыми садами. Позади нее простирались пресные воды Кинерета, на противоположном берегу которого виднелись контуры Голанских высот. Часть армии во главе с Таки ад-Дином расположилась на плато между деревней Нимрин и холмом у деревни Хаттин, прозванным Рогами Хатгина из-за того, что он имел форму полумесяца. Другая часть во главе с самим Салах ад-Дином находилась у Лубии, стоя спиной к озеру. Наконец, третья часть армии под командованием эмира Гекбери расположилась внизу на равнине, неподалеку от арьергарда франков, чтобы, когда они побегут, преградить им путь.
Крестоносцы располагались на Рогах Хаттина, и на рассвете армии был отдан приказ тронуться в путь. В этот момент несколько баронов подъехали к королю с предложением резко изменить маршрут и попытаться совершить стремительный прорыв к Кинерету. По их мнению, это вполне можно было сделать в наиболее слабом месте противника — на стыке армий Салах ад-Дина и Таки ад-Дина.
Возможно, если бы это предложение было принято и маневр удался, весь ход последующих событий был иным. Но, во-первых, история не терпит сослагательного наклонения, а во-вторых, как уже говорилось, Салах ад-Дин просчитал все возможные варианты сражения, и почти наверняка у него был приготовлен ответ и на этот.
Как бы то ни было, Ги де Лузиньян отверг эту идею и велел двигаться в сторону Хаттинского источника — как изначально и ожидал Салах ад-Дин. Так как битва проходила на землях, принадлежащих Раймунду Триполийско-му, то по сложившейся традиции их властелину и было доверено командование авангардом.
Кошмар начался уже вскоре после того, как обе армии вышли на позиции и выстроились в боевой порядок. В этот момент шесть рыцарей из отряда графа Триполийского — Балдуин де Фортью, Раймунд Бак, Лаодиций де Тибериас и еще три их товарища — «охваченные дьявольским духом», перебежали к Салах ад-Дину и рассказали ему о том, что он знал и так: армия Ги де Лузиньяна деморализована, у нее почти не осталось ресурсов и одним мощным ударом он может завершить дело.