Его двоюродный брат Давид, который унаследовал Хасан-Кейф в 1108 г., стал самым известным вождем во всей области Диярбакыр. Когда он однажды призвал турок-сельджуков выступить в поход, каждый воин препоясал свои чресла в радостном предвкушении битвы, и вскоре 20 тысяч человек собрались под его знамена. Такой вождь не собирался уступать первое место кому бы то ни было, и Занги вскоре понял, что он должен что-то предпринять, чтобы можно было беспрепятственно следовать своим дальнейшим планам. Надо было или подчинить себе Диярбакыр, или каким-то образом обезвредить. Продвигаться в Сирию, находясь под угрозой атаки во фланг, было небезопасно. Первой целью Занги стал город Джезирет-ибн-Омар (Джизре), который недавно сбросил власть Мосула. Полководец форсировал Тигр; часть воинов переправилась вплавь, часть – на лодках. Его сторонники среди горожан оказали ему помощь, и он вошел в город. Сделано это было своевременно: на следующий день уровень воды в реке поднялся на высоту человеческого роста, и перейти ее уже стало невозможным. Из Джизре он направился к Нисибину, некогда бывшему известным городом; император Траян за его взятие получил почетный титул Парфянский. Теперь это был один из городов под властью Артукидов, и, чтобы завоевать его, Занги прибег к недостойному способу. Он поймал одного из вражеских почтовых голубей, посредством которых в Месопотамии и Сирии обычно передавали донесения, и послал с ним заведомо ложное сообщение, которое привело к быстрой капитуляции Нисибины, та же участь постигла и Синджар.
Здесь Занги ждала новая опасность. Города, контролировавшие верхнее течение Евфрата, – Эдесса, Сарудж, Бира и другие – были аванпостами христиан. Они находились в руках Жослена де Куртене, и гарнизоны их состояли из элитных войск. Их невозможно было просто оставить в тылу, не предприняв простейших мер предосторожности. Поэтому Занги заключил перемирие с Жосленом, который, вероятно, был рад тому, что было отсрочено столкновение с таким сильным противником. Атабек получил возможность беспрепятственного продвижения в Сирию. Он был занят наведением порядка на своих новых территориях, когда Алеппо обратился к нему с призывом избавить его от притеснений со стороны франков. Это была та самая возможность, которую Занги так ждал. Он сразу же переправился через Евфрат (1128), прошел через Манбидж и был с ликованием встречен в Алеппо. Единственный сирийский феодал, который мог противостоять крестоносцам, был Тугтигин, атабек Дамаска, но он только что скончался. В последний момент Занги, теперь уже Сириец par excellence (по преимуществу), занял его место и стал защитником отчаявшихся мусульман в борьбе с «неверными».
Господин Алеппо, Занги более года оставался в Северной Сирии, досаждая, как мог, христианам. Имея от султана жалованную грамоту, дававшую ему право быть правителем всех западных провинций, Занги осадил сильно укрепленный замок Атариб (Аль-Атариб), расположенный на расстоянии однодневного перехода от Алеппо, для которого он был постоянной угрозой. Его гарнизон состоял из отборных воинов, и благодаря своему положению и присущей его защитникам отваги и лихости это была одна из мощнейших твердынь латинян. На протяжении долгого времени все яростные приступы Занги с успехом отбивались, но он все теснее сжимал кольцо окружения и не отчаивался. Осажденные оказались в бедственном положении, и король Иерусалима Балдуин II провел военный совет, на котором решался вопрос, стоит ли ему идти им на помощь. Некоторые предполагали, что этот вопрос не заслуживает обсуждения, и сарацины будут отбиты, как это и бывало до сих пор. Но один из присутствовавших на совете, как сообщает хронист, «лишь дьявол знает почему», увидел в действиях Занги нечто более серьезное. «Пожар вспыхнет от этих искр, – сказал он, – и под этой дымовой завесой скрывается пламя. Не тот ли это молодой лев, который оставил свой след в Тиверии?»
Балдуин II решился наконец прийти на помощь осажденному Атарибу и отправился в поход «с конными и пешими воинами, своими принцами, рыцарями и графами, с подъятыми знаменами и крестами» на встречу со «львом из Тиверии». Советники Занги предложили ему отступить к Алеппо, но он не внял их советам: «Давайте будем уповать на Аллаха и выступим им навстречу, что бы ни случилось». Вместо того чтобы ждать подхода вражеского войска, он именно так и поступил. Завязалась яростная битва. Занги во главе своих людей атаковал противника вновь и вновь, выкрикивая слова пророка Мухаммеда: «Почувствуйте вкус ада!» Крестоносцы были разбиты наголову. «Мечи Аллаха пронзили шеи его врагов», и спаслись только единицы из принявших участие в сражении, которые и поведали о произошедшей бойне. Они обратились в бегство, но что могло помочь, когда «бутылка была осушена и цикады прервали свою песню»? Пощады не было никому. «Мученик» брел через море крови, раскалывая головы и ломая кости, пока поле боя не покрылось изувеченными телами и отсеченными конечностями. Удалось спастись только тем, кто спрятался под грудами трупов или «бежал на верблюдах под покровом ночи».