Своих пленников, барсучиху и зайца, жабы заставили идти, не сняв с них сети. Спотыкаясь, пленники брели по дюнам, окруженные кривляющимися жабами, которые, казалось, хотели только одного — пнуть их трезубцем.
На дюны опустилась ночь, а пленники все еще шли. Мара уже передвигалась на четвереньках. Пиккль по-собачьи шел рядом. Постепенно до их онемевших чувств дошло, что теперь они бредут по сырой, влажной равнине, где растут пучки травы и валяются комья грязи.
Одна из жаб достала раковину и подула в нее, раздувая зоб. Откуда-то издалека раздался ответный звук и показались огни.
Король Глагвеб жестоко ткнул Мару своим трезубцем:
— Крекс! Шевели лапами, полосатая собака. Уже скоро!
Когда они добрели до места назначения, пленники плюхнулись на влажную землю, задыхаясь от изнеможения.
Король Глагвеб ткнул зайца древком своего трезубца:
— Крекс! Посадить пленников в яму.
Сеть грубо потянули, затем два десятка жаб ее вывернули. Мару и Пиккля сбросили в глубокую яму. Грязная вода, покрывавшая дно ямы, доходила до середины лап.
Пиккль попытался взобраться наверх по скользкой глинистой стене, но соскользнул назад.
В темноте раздался хор голосов, один из них звучал громче других:
— Зря тратите время и силы.
Мара почувствовала, что лапа ее наткнулась на короткий грязный мех:
— Кто ты?
В темноте проступили очертания небольшой фигурки.
— Мы пленники. Пищевые рабы, как и вы. А как вас зовут?
— Я — Мара из Саламандастрона. А это мой друг, Пиккль. Он тоже пришел из горы.
— А я — Нордо, единственный сын Лог-а-Лога. Мой отец — предводитель Гуосима, Партизанского Союза Землероек Страны Цветущих Мхов. Нас здесь тридцать четыре землеройки.
Нордо увел друзей в маленькую пещеру, вырытую в стене ямы. Он усадил их и принялся объяснять:
— Глагвеб и его племя — это жабы-каннибалы. Если нет пленников, они съедают наиболее слабых из своего племени. Сегодня можете чувствовать себя спокойно, прошлой ночью они схватили шестерых из нас. Теперь у нас есть передышка. Я подслушал сегодня разговор двух гвардейцев и понял, что нас будут беречь и откармливать для Дня Большого Пира.
Мара томилась в замкнутом пространстве, она сцепила лапы и бешено прорычала:
— Хотела бы я посмотреть, как они попытаются съесть меня. Нордо, почему вы сидите здесь, ничего не делая? Разве вы не можете попытаться спастись, вместо того чтобы ждать, пока эти грязные твари съедят вас?
Нордо придвинулся поближе и зашептал:
— Это именно то, что мы и делаем. Вы с нами? Мара и Пиккль в темноте обрадованно стиснули ему лапу:
— Мы с вами, целиком и полностью!
— Хорошо! У нас есть посланец. Когда настанет день, вы увидите летающего неподалеку вьюрка. Зовут его Листок. Он — друг землероек, поэтому мы ждем его появления. В тот день, когда он уронит в яму черный желудь, мы выберемся отсюда. Мой отец и наши землеройки нападут на жаб из-за реки к югу отсюда. Они вынудят жаб отступить от этой ямы. Наша задача в том, чтобы защитить себя, пока не подоспеет помощь.
Мара кивнула:
— И как мы сделаем это?
— Довольно просто. Эта пещерка, в которой мы находимся, выкопана нами, чтобы можно было здесь отсидеться, когда жабы захотят достать нас. Пока мы копали эту пещерку и другие, мы нашли в грязи много камней. Мы сложили их в кучи, а из разорванной одежды понаделали пращей. Так мы и защитим себя, пока землеройки не вытащат нас из ямы.
Книга вторая
Воины и чудовища
Подернутый дымкой бледный рассвет посылал золотые лучи на тающий над Саламандастроном туман. Урт Могучий широко шагал по песчаному берегу, позади него строем шли десять зайцев. Барсук выглядел именно тем, кем он и был, — настоящим воином, в своих блестящих металлических поножах, в нагруднике и шлеме, украшенном плюмажем и резным забралом. По спине Урта шла перевязь с обоюдоострым мечом, его правая лапа покоилась на любимом копье, которое весило не меньше взрослого зайца. По древку шел металлический орнамент. Урт запрокинул голову и выкрикнул боевой клич барсуков, который раздался под небом наподобие грома:
— Эу-у-ула-лиа-а-а! Я Урт Могучий, правитель горы! Кто осмелился ступить на мою землю?
Из-за укрытия, образованного несколькими камнями на берегу, появился белый флаг, и последовал ответный крик:
— Белый флаг перемирия, белый флаг перемирия. Мой хозяин желает вступить в переговоры!
Показался Рванохвост, бешено размахивающий флагом. Глаза Урта гневно блеснули за забралом.
— Урт не разговаривает с хищниками, он с ними сражается!
Позади Рванохвоста поднялся высокий голубоглазый горностай. Когда он выступил вперед, в его голосе не было ни вызова, ни угрозы:
— Мое имя — Фераго. Нет необходимости сражаться друг с другом, Владыка Урт Полосатый. Кроме того, если бы я пожелал драться, тебе пришлось бы худо. За твоей спиной я вижу жалкий десяток зайцев.
Урт промолчал. Он пристально смотрел на Фераго, как будто пытаясь извлечь что-то из глубин памяти. Солнечный свет играл на золотом медальоне Фераго, горностай обезоруживающе улыбался. Барсук смотрел на Фераго через прорезь забрала, а в коридорах его памяти роились какие-то образы, слишком туманные, чтобы можно было их разобрать. Чем пристальнее он смотрел, тем более его смущал этот голубоглазый горностай с золотым медальоном на шее. Урт покачал головой и поднял забрало:
— Фераго, Фераго… где я мог слышать это имя? — Он опустил копье. — Послушай, Фераго, за моей спиной, может, и идет десяток зайцев, но в глубине горы их гораздо больше.
Фераго отошел от барсука на несколько шагов и помахал лапой. В мгновение ока позади камней вырос ряд вооруженных хищников. Горностай повернулся вправо, влево и снова взмахнул лапой. Его воины поднялись среди дюн и стояли подобно высоким травам-сорнякам, вызванным к жизни заклинанием: ряд за рядом — хорьки, ласки, горностаи, крысы и лисы, каждый вооружен до зубов. Под легким ветерком развевались кроваво-красные знамена, украшенные черепами, шкурками и пучками шерсти.
С усмешкой Фераго обернулся к Урту Полосатому:
— В глубине горы всего тридцать зайцев, мне это прекрасно известно. Нас впятеро больше. Но не будем говорить о битвах. Я гость в твоей стране — где же твое хваленое гостеприимство? Пригласи меня в крепость, мы поговорим…
— Никогда! Никогда я не позволю хищнику войти в Саламандастрон!
Урт Полосатый заметил, что, по мере того как он говорит, передние ряды дикой орды придвигаются ближе. Позади него зайцы достали стрелы из колчанов. Сапвуд был готов к любым неожиданностям.
Фераго покачал головой:
— Ты говоришь, что никогда не позволишь хищнику войти в гору, но ведь еще не так давно мой сын Клитч и его приятель Гоффа завтракали там вместе с тобой.
Копье Урта Полосатого стало медленно опускаться и наконец уперлось в грудь Фераго. Тот предусмотрительно отступил на несколько шагов.
Терпение барсука истощилось.
— Оставь Страну Цветущих Мхов, горностай, или погибнешь тут со своей бандой. Я устал говорить с тобой. Прочь с глаз моих. Твой вид оскорбляет меня!
Фераго нельзя было отказать в мужестве. Он насмешливо сплюнул на песок:
— Твоя гора окружена, барсук. Если дело дойдет до войны, шансов на победу у тебя нет. Что скажешь на это?
Но Урт Полосатый закончил говорить, у него осталось только одно слово для врагов:
— Эу-у-ула-а-алиа-а-а!
Раздался смертоносный свист стрел, и десять врагов упали, срезанные стрелами Дозорного Отряда. Фераго кинулся на землю и перекатился по песку, рыча:
— Заряжай!
Орда хищников переступила через тела павших товарищей и стала приближаться к барсуку и его зайцам. Зайцы припали на колено, за их спинами обнаружился еще десяток зайцев с луками наготове. Они выстрелили по вопящей орде, в то время как их товарищи подготовились и сделали новый залп. Охваченный упоением битвы, Урт Полосатый, вместо того чтобы отступить под прикрытие горы, бросился на врага. Крупный хорек, сжимая в лапе пику, кинулся к Урту. Копье барсука ударило его в грудь, подняло вверх, словно тряпичную куклу, и швырнуло затем в кипящую орду. Горностай бросился на спину Урта и ударил огромного барсука между поножами и кольчугой. Одним ударом могучей лапы Урт сбросил его наземь. Три зайца уже были убиты: двоих убили копьями, одного — из пращи.