— Не стесняйся, Оленька, — весело приветствовал ее Озеров. — Проходи.
Оленька улыбнулась, поставила поднос и грациозно удалилась, покачивая бедрами. Белошицкий цокнул языком.
— Да, хороша, нечего сказать.
Озеров подмигнул ему:
— Сегодня вечером с ней встречаюсь.
— Старый кот… — с уважением пробормотал Белошицкий, туша сигарету в большой бронзовой пепельнице, выполненной в виде озерка с купальщицами. — Так вот я насчет Митяева…
— Да что Митяев! — не выдержал Озеров, энергично замахав руками. — Это вовсе не самая экзотика этого заведения.
— Тогда кто же, — полюбопытствовал Белошицкий. — Смирин? Латыпов?
Озеров уже пожалел, что погорячился, потому как сам еще не разобрался в «саламандрином» деле, слишком много было непонятного и таинственного во всей этой истории. Но деваться было некуда, тем более, что Белошицкий, на следующей неделе сменяющий его на посту начальника тюремного госпиталя, все равно будет рассматривать дела всех заключенных.
— Некий Золотарев, — сказал он.
— Золотарев, Золотарев, — вспоминая, пробормотал Белошицкий, осторожно отхлебывая горячий напиток. — Что-то от кого-то слышал, но самого дела еще не видел, точно. Что он натворил? Очередной Наполеон?
— Дело несколько запутанно…
— Я весь внимание! — Белошицкий снова отхлебнул кофе. — Хорошо-то как! На улице лютая стужа, а тут просто фантастическая лепота!
— В октябре и начале ноября прошлого года в районе реки Чусовой, что между Челябинском и Екатеринбургом, он замочил разными способами девятерых, включая троих наших, из группы захвата.
Белошицкий присвистнул.
— Надо же…
— Именно так. Итак. Золотарев Петр Алексеевич, тридцати семи лет, владелец небольшой, но преуспевающей калужской фирмы…
— Эка, занесло его!
— Любил Золотарев путешествовать, спору нет. Он вдоль и поперек облазил заповедники Тверской, Владимирской, Вологодской, Ленинградской области, он рыбачил на Байкале и Каспии, Ладоге и Днепре, Волге и Каме, Иртыше и Оби. Он штурмовал Алтай, Памир и Кавказ. Обожал сопки Камчатки, лиманы Кубани и белые ночи Заполярья. Он этим жил. Когда, естественно, не работал. Будучи обеспеченным и весьма загруженным разнообразными проблемами человеком, Золотарев мог и, как сам считал, обязан был все это себе позволить. Раз в полгода, а иногда и чаще, он обязательно куда-нибудь выезжал отдохнуть. Снять стресс. Забыться. Никого не видеть, даже знакомых. Слиться с природой. И чтобы все по-настоящему. И прошлое его чисто. По крайней мере, для бизнесмена его уровня. Коллегами и знакомыми уважаем. Честный работяга. Мудрый руководитель. Примерный семьянин. В общем, и тэ дэ и тэ пэ.
— И тэ дэ и тэ пэ…
— Именно. Особо вредные привычки не имел. Психически устойчив… Был… когда-то… Что же все-таки с ним случилось, непонятно мне и комиссии до сих пор. Есть некоторые странности…
— Например?
— Лучше все по порядку.
— Ну-ну, давай!
— В середине сентября он, по своему обыкновению, взял короткий отпуск и отправился на Урал. Поехал в одиночку, на пятидверной «Ниве». Конечно, дома у него был навороченный джип, кажется, «Гранд Чероки», но «светится» в дороге Золотарев не любил. Славится Урал своим дорожным криминалом… Осторожный был парень, одним словом. Таким образом, близкие и знакомые в последний раз его видели 14-го сентября. Семнадцатого, по чистой случайности, его запомнили в оружейном магазине, в Челябинске. Он любил подобные заведения, и у самого «Сайга» была.
— Однако, я слышал, орудовал он… э… подручными средствами, да?
— Угу… Подручными… Впрочем, слушай дальше. Золотарев разбил лагерь у одного из притоков Чусовой, километрах в десяти от деревни Масловка. Он выбрал довольно уединенное место, малопосещаемое, поэтому на остатки палатки и утвари группа молодежи набрела только через месяц. Там было все сильно разворошено, а «Нива» утоплена. Река у берега в том месте достаточно глубока, дно обрывистое. Деньги, «Сайга», все оказалось на месте, но сам по себе разгром — полнейший, будто бешеный медведь напал. Ребята оказались порядочными, сообщили, куда следует. Местность вокруг тут же прочесали, расспросили деревенских, но Золотарев (а его личность установили по водительским правам) как в воду канул. Объявили розыск, но все безрезультатно. Надо отметить, в ту пору в деревне снимал дом некто Цапов, аспирант Екатеринбургского университета, биолог. Он специализировался на насекомых. Ну… как его… а, энтомолог, да. Снимал, значит, дом, ни с кем из сельчан не общался, подолгу пропадал в лесу. Как нам потом сообщили, на его кафедре, он занимался муравьями, и приехал в Масловку для написания диссертации. Характеризовался весьма положительно, как говорится, «нет, не был, не привлекался». Ну, так примерно в это же время и он пропал. Трудно сказать, когда именно. Как я уже говорил, ни с кем он не общался, закупил себе кучу продуктов, и целыми днями шастал по лесу. В Масловке никого он не интересовал, а в университет он должен был вернуться в конце октября. И никто тревогу не бил. Пока милиция в деревню не наведалась… Вот тогда и припомнили чудака-аспиранта. Дом, само собой, оказался заперт, и никого в нем, разумеется, не было. Вот и думай, кто преступник, а кто жертва. Привлечение собаки ничего не дало. Она вообще вела себя очень странно — то возьмет след, то потеряет, а потом и вовсе отказалась работать. То же приключилось и с другими овчарками. Таким образом, уже в самом начале дела мы заимели два пропавших человека. Ни слуху, ни духу. А потом… Потом буквально под боком деревни объявился Золотарев собственной персоной и… уже со странностями.