Азнабикэ не стала с ним спорить.
— Великая у тебя цель, улым, — сказала она, с почтением и нежностью глядя на сына, и тихонько пропела ему:
— Я понял, что ты на моей стороне, эсэй, — обрадовался Салават, с благоговением прослушав кубаир. — Спасибо тебе, родная моя, за поддержку!
— Да поможет тебе Аллах свершить задуманное, улым, — Азнабикэ потрепала сына по щеке и поспешила к невесткам, чтобы поскорее успокоить их.
III
Узнав о том, что Емельяну Пугачеву удалось-таки взбудоражить яицких казаков, Екатерина Вторая пришла в ярость.
— Уж десять с лишним лет минуло, как не стало безумца нашего — Петра Федоровича, а от самозванцев прямо-таки житья нет. Мало их было, так вот нате-ка вам, еще один такой выискался! Облапошил таких же, как он сам, невеж да к бунту склонил.
Сказав это, царица распорядилась изловить и наказать преступника.
Когда до Екатерины Алексеевны дошли вести о том, что тот по-прежнему находится на свободе и все больше наглеет, она не на шутку встревожилась. Императрица понимала, что если Пугачева не схватят в самые короткие сроки, мятеж может принять еще больший размах.
Ища выход из сложившейся ситуации, Екатерина не переставала недоумевать: ее несчастного мужа нет в живых с 1762 года, а казаки как будто никогда о том и не слыхивали. А может верить не хотят? После кончины Петра Третьего был подготовлен манифест, с которым должны были ознакомить среди прочих и жителей Оренбургской губернии. Она и сейчас отчетливо помнит, как ставила свою подпись под текстом, в котором было отмечено, что, несмотря на все усилия лекарей, долгие годы страдавший геморроидальными коликами бывший император Петр Третий оставил по воле Господа этот свет.
Яснее ясного, к этому вроде бы уже нечего добавить. Это документ. Однако Екатерина Вторая, взошедшая на престол вместо свергнутого и удавленного ее приспешниками мужа, была не властна над упорно распространяемыми в народе слухами о загадочной кончине царя. Поэтому многие продолжали считать его живым. Имя Петра III стало символом недовольных властью. Бунтовщики им воспользовались, а доведенный до крайней нужды народ охотно поверил в царское происхождение Емельяна Пугачева.
«Что за невежи безмозглые! — негодовала Екатерина. — Не в состоянии отличить неотесанного, грязного мужика от императорской особы! Когда же наконец этот темный российский народ станет просвещенным?!»