— Лисанна, я вижу, что вы что-то скрываете, — через минуту молчания проговорил Рошар. — И еще вижу, что вы не можете быть простой обортанкой, парисашской или даже аквадийкой. Да, вы говорите на аквадийском не очень правильно, но быстро учитесь. Значит, вы умеете учиться. Сколько языков вы знаете? — мягко, без перехода спросил он.
— Четыре, — ответила не задумываясь, слишком поздно прикусив язык.
— Включая аквадийский и парисашский? — уточнил лотр.
— Нет, не включая, — устало призналась я.
— И что это за языки вы мне, конечно, не скажете? — то ли спросил, то ли утвердил Рошар. Промолчала. И так ведь все ясно, к чему дополнительно громоздить ложь? — Вот об этом я и говорю, — невесело выдохнул лотр, не прекращая своего занятия. — Вы не простая девушка, Лисанна, и, надеюсь, однажды сможете мне довериться. А пока предлагаю вам воспользоваться моим гостеприимством. Чувствуйте себя как дома, ни о чем не беспокойтесь. А насчет матушки… Я уже сказал ей, что вы потеряли память. Предлагаю все же сообщить, что вы из Обортана. Допустим, дочь какого-нибудь обортанского хана, не захотели выходить замуж по указке и сбежали. На вас напал дикий зверь, вследствие полученных травм вы и потеряли память. Как вам история? — в голосе лотра слышалась улыбка.
— Если я потеряла память, то как могу все это знать?
— А она к вам постепенно возвращается, — весело хмыкнул Рошар. — Но, предупреждаю, Лисанна, моя мама тот еще дознаватель. Если решите ей что-то о себе рассказывать, будьте готовы к каверзным вопросам и таким вывертам в разговоре, на какие не могли и рассчитывать. Мой отец был главным дознавателем Аквадии, мама многое переняла у него. Общаться с ней, особенно в последние годы, довольно непросто.
— Ваш отец… что с ним стало?
— Он умер своей смертью, от старости, — спокойно пояснил Рошар.
— От старости? — удивилась. — Но… ваша мама, она выглядит так молодо. Сколько же ему было лет?
— Отцу было семьдесят три, его не стало четыре года назад. Маме в то время было сорок четыре.
— Сорок четыре? А отцу семьдесят три, и он умер от старости? — никак не могла понять я. — Сколько же вам, диари Рошар?
— Называйте меня просто по имени, прошу вас. — Мне сейчас тридцать два. На момент смерти отца было двадцать восемь.
— Всевышний! — не сдержалась я. — Ваша мама родила вас в шестнадцать? А во сколько же ее отдали за вашего отца?
— В шестнадцать и отдали.
— Шестнадцатилетнюю мию за сорокапятилетнего лотра? — я ужаснулась. — Да она же была совсем ребенком!
— Да уж, — протянул Рошар. — На обортанку вы никак не тянете. Ведь у них браки разрешены с двенадцати. Хан может иметь до восьми жен, его приближенные до шести, а все остальные до четырех. Если учесть, что главное, для чего обортанцы женятся — рождение сыновей, естественно, что они берут в жены молодых девушек. Молодые жены, изнуренные ежегодными родами, часто умирают и обортанец женится вновь. Разница в возрасте в двадцать девять лет не такая уж и большая, если переложить ее на обычаи Обортана, — резюмировал Рошар.
Повернулась к лотру, глядя ему в глаза.
— Вы сказали, ваш отец умер от старости в семьдесят три, — Рошар кивнул. — Сколько же лет в среднем живут аквадийцы?
Рошар смотрел на меня, не мигая. Долго. Пристально.
— Аквадийцы высшего сословия обычно около семидесяти-восьмидесяти, — наконец ответил он. — Прочие на десяток-два лет меньше.
Не знаю, о чем Рошар подумал, глядя в мои расширившиеся в удивлении и шоке глаза, только взгляд лотра стал более пристальным. А у меня в голове крутились его слова. Всевышний, немыслимые цифры, просто немыслимые! Понятно теперь, почему они выдают замуж детей. Срок жизни в Даорране, Харольире, да везде на Ривенаре не менее ста пятидесяти лет. Долгожители доживают до двухсот и даже больше — те, кто одарен энергией полнее, богаче прочих.
Нужно было что-то сказать, Рошар так и смотрел на меня испытующе, вопросительно, а я все никак не могла отойти от шока. Семьдесят-восемьдесят лет средний возраст! Это же вполовину меньше, чем на Ривенаре. Вполовину!
— Благодарю вас, — забрала расческу и отошла, встряхивая волосами.
— Лисанна, что вас так удивило? — все же не выдержал лотр. — Откуда же вы взялись в Аорше? — Рошар задавал вопросы, но ответа не ждал. — Надеюсь, когда-нибудь наступит момент, когда вы решитесь мне довериться, Лисанна, — грустно заметил лотр, подходя ближе. — Вы ведь уже поняли, что нравитесь мне, — знакомым жестом он приподнял мой подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. А потом… Рошар вдруг наклонился и коснулся моих губ своими. Легкое касание и сразу отпустил, я даже испугаться не успела. — Простите, — смутился лотр. — Я не должен был.
Развернулся и вышел, резко закрыв за собой дверь. Тронула губы, глядя ему вслед, размышляя. Нужно как можно скорее уходить из этого дома. Ничем хорошим мое пребывание здесь точно не закончится.
Этот день, как и следующий больше ничем примечательным не запомнился. Наверное, стоило бы рассказать про обеды, ужины в компании Стефани, Рошара, Брайна и Дьяка, но я не стану. Любое совместное времяпрепровождение лишь укрепляло меня в мысли, что нужно срочно переезжать, максимально быстро искать другие варианты для жилья. На второй день осторожно поинтересовалась у Рошара, какие деньги в ходу в Аквадии. Лотр понял мой интерес по-своему и через короткое время принес тканевый мешочек, наполненный монетами.
— Лисанна, простите мою недогадливость, — начал лотр, вводя меня в ступор. Всевышний, он еще и извиняется! — Я должен был сразу сообразить, что, конечно же, вам нужны собственные средства, чтобы не чувствовать себя скованной.
— Рошар, вы неправильно меня поняли, — едва не застонала я. Хотелось закрыть лицо от стыда. Ирш, он подумал, что я клянчу у него деньги! Покачав головой, достала из своего рюкзака несколько золотых двонов, показывая лотру. — У меня есть такие монеты, я хотела бы обменять их на местные, потому и спросила, — путанно пояснила я.
Рошар заинтересованно взял монету в руки, рассмотрел со всех сторон, понюхал, даже на зуб попробовал.
— Это чистое золото! — удивленно воскликнул он.
— Ну да, — кивнула неуверенно. — Это проблема?
— Аквадийские деньги, Лисанна, звоны, как их зовут в народе, изготовлены из сплава трех металлов, золото из которых, бесспорно, самый дорогой. Звоны бывают трех размеров, — он развязал мешочек, высыпая несколько монет на ладонь. — Вот эти, самые крупные, зовутся степры, в них золота примерно две трети. Эти, — он указал на монету меньшего размера, — троры. В одном степре десять троров. Самые мелкие — чирики, золота в них почти нет. Сто чириков равняются одному степру. Ваши монеты, Лисанна, намного дороже степров. Думаю, что в несколько раз.
— То есть я вполне могу обменять их на местные? — все же уточнила я.
— Я бы не торопился. Понимаете, в Аквадии есть любители разных редкостей. Такие люди готовы платить целое состояние за безделушку, которой много лет. Или же она уникальна, пусть даже не имеет ценности в быту, вся ее ценность лишь в том, что второй такой нет больше ни у кого. Признаться, я и сам в молодости увлекался коллекционированием подобных вещей. Я бы предложил вам попробовать продать эти монеты с аукциона. Они проходят каждый месяц в малом дворце. Ждать следующего долго не придется. Что-то мне подсказывает, что за эти несколько монет вы можете выручить намного больше степров, нежели они реально стоят.
— У меня таких монет около пятидесяти, — призналась я. — Так что не настолько они и уникальны.
Рошар весело хмыкнул.
— Лисанна, пятьдесят монет на всю Аквадию, Парисаш, Обортан, а возможно и другие государства. Население одной лишь Аквадии составляет около трех миллионов человек. Не скажете, откуда они у вас? Из какой страны? Другой континент? — пытался вызнать он, на что я только опустила глаза. И качнула головой. — Ладно, пора бы уже и привыкнуть, — невесело резюмировал Рошар. — План такой, — деловым тоном продолжил лотр. — Продайте мне одну монету. Я готов заплатить за нее, не торгуясь, пятьдесят степров. Ни я, ни вы не знаем, сколько будут готовы заплатить другие, но такая цена кажется мне справедливой. Что скажете?