— Можно… потрогать? — с робостью, которая ему не идет, спросил Рошар уже, впрочем, протягивая ладонь к крыльям. Дождавшись моего кивка, коснулся. Рука лотра прошла насквозь, думаю, покалывая от маленьких молний. — Они потрясающие, невероятные!
— Чистая энергия, — пояснила я, обволакивая нас обоих. После общения с отцом крылья выросли значительно. Без труда их размера хватило на нас с Рошаром, все мешки тоже оказались внутри. — Закрой глаза, — посоветовала Рошару, а стоило ему послушаться, представила свою лавку.
Вспышка… и вот мы уже стоим посреди зала в груде мешков.
— Это было лучшее приключение за всю мою жизнь, — выдохнул Рошар, медленно моргая. Крылья погасли и мы оказались в полной темноте.
— Рошар, — я все еще держала его руку в своей. — Ты должен меня простить, я чувствую свою вину. Не знаю, как объяснить, только я знаю, что ты не он. Что ты не тот, кто разделит со мной жизнь, не тот, с кем моя душа сольется, став целой. Ты — очень хороший, ты мне дорого, но ты не он.
Рошар посмотрел на меня больным взглядом, кивнул, принимая сказанное и сам, первый отпустил ладонь.
— Мне повезло встретить тебя на своем пути, Лисанна, дочь Бога. И я ни о чем не жалею.
Рошар ушел с обещанием, что непременно вернется завтра, я же решила использовать оставшиеся несколько часов до восхода светила на сон. Энергия бурлила во мне сегодня особенно сильно, но сон все равно необходим.
Крутилась и так и эдак, но все же заснула. А снился мне отец, Арханий, Рошар, Тревор, Барнас… все эти образы так странно переплелись и запутались, что утром я не могла точно вспомнить нить сна, только образы, непонятные, разрозненные, где-то даже пугающие.
На следующий день ко мне пришла Тшани — обортанка, чья дочь едва не погибла, съев дурное мясо. Мия мялась у порога, не решаясь ни войти, ни постучать. Заметила ее случайно, когда пыталась самостоятельно снять защитные щиты с окон. Понаблюдала немного, но так и не поняла, почему женщина мнется на пороге. Тогда решила выйти сама.
— Госпожа! — при виде меня обортанка упала на колени, не просто кланяясь, лбом касаясь земли.
Вокруг моей лавки после представления господина теперь всегда царило повышенное внимание, вот и сейчас несколько горожанок остановились неподалеку, смотря на разворачивающееся перед ними действо и тихо переговаривались.
— Прошу тебя, поднимайся, — торопливо подошла к мие и потянула ее наверх. — Идем в дом, мне не нравится, когда ты так делаешь.
— Простите меня, госпожа, — обортанка поднялась и теперь поклонилась стоя.
— Ты ведь Тшани́, я правильно помню?
— Все так, госпожа, но вы можете дать мне любое имя. Я теперь ваша, буду служить верой и правдой, буду выполнять все распоряжения и приказы, ни в чем не ослушаюсь, да услышит Великий Посол Пустошей мою клятву!
— Ни в чем не ослушаешься? — прищурилась.
— Ни в чем, госпожа!
— Тогда больше не называй меня госпожой и никогда не кланяйся — вот мое первое распоряжение! Идем в дом, прошу тебя.
Обортанка, явно шокированная моими словами, сначала рванулась было поклониться в очередной раз, но вовремя себя одернула и просто последовала за мной.
— Меня зовут Лисанна, Тшани́, и так ко мне и обращайся впредь. Можешь звать льярой, если хочешь, но по имени мне нравится больше. Как твоя дочь? — я провела мию на кухню и усадила за стол.
— Она здорова, льяра Лисанна. Величайшее чудо вы сотворили, не иначе. Все в пустошах знают, что такие черные пятна, как у моей Хариша́ф, появляются как вестник того, что Великий Посол ждет душу к себе, дабы провести тропой предков.
— Я рада, Тшани́, что сумела помочь твоей дочери, что успела вовремя. Сыновья в порядке? С кем ты их оставила?
— Харишаф за ними присмотрит, льяра. А я пришла служить вам. Скажите, я все выполню!
— На самом деле, Тшани́, - призадумалась, — помощница мне совсем не помешает. Скажи, ты где-то работала раньше?
— На окраске тканей, льяра Лисанна. Бочар Аш прогнал меня, узнав, что моя дочь больна. Я просила лишь несколько дней, дабы проститься с моей Хариша́ф, но он все равно выгнал меня.
— А… сколько ты получала за эту работу?
— Три степра в месяц.
Прикинула в уме, да уж, не разгуляешься, на три степра-то.
— Как же вы жили на такой скромный доход? — вырвалось невольно. — А твой муж, Тшани, где он?
— Мой господин ушел тропой предков, льяра Лисанна. Хариша́ф тоже работала вместе со мной, теперь она будет кормить братьев, пока я не отдам долг жизни.
Обортанка снова дернулась поклониться, но наткнулась на мой взгляд и тут же выпрямилась.
— Тшани́, в моей лавке очень много работы, мне нужна помощь. Пока я зарабатываю не так много, но со временем, уверена, все изменится. Поначалу, уверена, я смогу платить тебе и дочери около десяти степров в месяц. После посмотрим. Ты умеешь готовить?
— Конечно, — недоверчиво глядя на меня, кивнула обортанка.
— А что с образованием? Читать, писать, считать?
— Хариша́ф умеет, льяра Лисанна, мой господин ее обучал, он хотел выдать ее за диари из Аурейи. Но сговор не состоялся.
В дверь постучали, отвлекая от разговора.
— Подожди, пожалуйста, здесь, — кивнула обортанке, гадая, кто пришел. — Светлого вам дня, — первая приветствовала немолодую мию, думаю, одну из соседок, я ее вроде в толпе недавно видела.
— И вам светлого дня, госпожа травница, — неуверенно поклонилась женщина. — Жар у моего сынка, третий день уж никак не спадает, — поведала она, переминаясь с ноги на ногу и теребя край верхней рубашки.
— Проходите, — посторонилась, пропуская мию внутрь. — Кроме жара какие симптомы у сына? Кашель, насморк, боли какие-то?
— Ожогся он сильно, — кивнула мия. — Волдырь надулся, никак не сходит. И жар третий день уже.
— Ясно. Ждите здесь.
Некоторые настойки я уже успела разложить по ящичкам, за мазью пришлось на кухню идти, в подпол спускаться. Обортанка проводила меня взглядом, но ничего не спрашивала. Собрала все, что требуется и вернулась в торговый зал. Мия терпеливо ждала, и с места не сходя, по-моему.
— Вот, — протянула ей мазь. — Этим мажьте место ожога, это настойка против жара. Сыну сколько лет?
— Шесть.
— Тогда десять капель, — инструктировала я. — Добавляйте в прохладную воду, давайте не чаще двух раз в день. Лучше, если после еды пить станет. Мазь хранить в холоде, это важно. Если сыну не станет лучше — приходите, осмотрю. Или если поймете, что не так что-то — тоже приходите, не медля.
— Сколько с меня звонов? — настороженно спросила женщина.
— Два сторна. И бутыльки́ нужно вернуть. Если не вернете, в следующий раз цена выше будет, — предупредила я.
Женщина отсчитала нужную сумму и ушла. А я вернулась к Тшани́.
— Мне нужна помощь в лавке — уборка, готовка, стирка. Щиты вот с окон снять, — махнула рукой. — Так что, если мои условия тебя устраивают — приходи завтра. Насчет дочери… ее помощь тоже пригодилась бы, но тогда ведь твои сыновья останутся без присмотра.
— Это ничего, льяра Лисанна, — поторопилась заверить Тшани́. — Они уже большие, сами побудут, не привыкать. И я могу уже сегодня остаться, вы только скажите, что сначала делать нужно, я все умею.
Отошла на шаг, рассматривая благодарную мию. Что это, как не еще одна помощь Всевышних? Стоит признать, что если в какой-то момент своей жизни я начинала чувствовать себя брошенной, нелюбимой, никому не нужной, всегда, совершенно всегда происходило что-то вроде появления этой обортанки. Исподволь мне давали понять, что я не одна. Да, отец решил на меня взглянуть лично только сейчас, но, уверена, всю мою жизнь он был рядом. Стоит только отбросить эмоции и взглянуть на собственную жизнь со стороны, как это становится просто очевидно. Никто меня не бросал, я не боролась со всеми проблемами самостоятельно, всегда был кто-то, кто незримо помогал. Спасибо вам, Всевышние, за помощь и поддержку. Спасибо тебе, папа!
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ