Готов теперь за край Земли умчаться,
Чтоб Ваше выполнить заданье иль погибнуть!
Госпожа
Нет, так далеко не надо. И, добр будь,
Вернись скорей и чтобы без эксцессов.
Ступай же в магазин, а, дабы было веселей
Идти, воткну тебе с шипами пробку.
Ну-ка, наклонись!
Бурчелли
Ай, больно! Спасибо, Хозяйка. А что купить надо?
Госпожа
Сам все прекрасно знаешь.
Бурчелли
Слушаю и повинуюсь!
Бурчелли уходит. Госпожа начинает есть.
Госпожа
Так-так, посмотрим. Колбаса, сырочек,
Хлеб и доширак. Негусто, прямо скажем.
А из напитков что? Один несладкий кофе?
И все? Квага, где винище?!
Квага
Закончилось, Хозяйка.
Госпожа
Закончилось? Как так, вчера еще бутыль
Стояла на окне, за кактусом цветущим.
Бурчелли, алчный винохлёб, твою мамашу
Восемь раз, получишь нынче на орехи.
Квага
Хозяйка, больно мне смотреть, как
Вы скорбите без вина и, дабы
Грусть, печаль, тоску прогнать,
Я Вам забацаю футфетиш!
Квага падает на колени и целует ноги Госпожи.
Госпожа
Умничка, Квага, как мне хорошо!
Немного выше…
Тьма, пришедшая с Химкинского водохранищила, накрыла древнее селение.
Кругом воцарилась благодать, любовь и тишина, изредка нарушаемая
Нежным курлыканьем резвящихся пропойц и воплями спаривающихся лягушек.
Абсолютно ничто не предвещало беды, если, конечно, не считать доносившуюся
Из леса ругань негодяя Зелибобы и его кожаных приспешников
Зелибоба
Господь, за что, за что ты мне послал
В подручные таких дебилов? Как можно
Было джип перевернуть на ровном месте
И утопить его в болоте? Не понимаю.
Копыто
Я не виноват, он сам.
Зелибоба
Ты виноват единожды лишь в том,
Что в час рассветный огласил роддом
Своим визжаньем, а не остался лишь
Пятном пахучим на смятом покрывале.
Теперь придется нам брести впотьмах,
Блуждая меж берез и стройных сосен, а
За любым кустом скрываться может волк
Или еще какой-то атавизм природы.
Копыто
Да брось ты, шеф, идти осталось недалече –
Так навигатор говорит, который в доблестном
Прыжке извлек я из машины, рискуя жизнью и
Здоровьем. И это без страховки медицинской!
И вообще, на кой же черт, помчались мы в такую
Глушь, без ужина и секса, на ночь глядя? Ведь
Могли б сейчас расположиться в гомобаре и
Всяким предаваться непотребствам.
Зелибоба
Ты рот закрой, Копыто, и меня послушай,
Есть дело поважней твоих пристрастий к
Алкоголю и разврату. Пять долгих лет искал,
Страдал и мучился, но нынче круг замкнется!
Копыто
Не понял, чего искал? Тут клад зарыт?
Утюг
Откуда тут клад, дурак, пираты в лесу не водятся.
Зелибоба
Да нет же, дармоеды, я о…
Утюг
Эй, шеф, я, вроде, вижу свет.
Зелибоба
Уж слышится вдали бреханье кобелей,
Автомобилей шум и матерная ругань.
Мерцают фонари и, будто бы в раю, так
Сладостно мужской запахло жопой.
Сомнений нет — то Радонеж искомый.
Скорей, бойцы, туда свои направим стопы,
Чтоб страшное свершилось отомщенье!
У всего на свете существует сердце — у пернатых клювов,
У полосатых скотин и, говорят, даже у рыжих встречается.
Так и у любого населенного пункта есть место, вдыхающее
Жизнь и страсти в обитателей. В одном случае это может быть
Площадь, в другом — ратуша, а в третьем и вовсе дискотека
С распутными девками.
В Радонеже же, как в приличном селе, таким сердцем является
Изобильный магазин "Пиво-вобла", возглавляемый суровой Нинель.
Бурчелли
Нинель! О, свет моих очей, только ты
Мое спасенье в этом мире, я к твоему
Взываю милосердью. Хозяйкой послан в