Уродливое существо на удивление ловко подтащило рыжеволосую девочку к себе и разъяренно ударило ее о скрипучий деревянный пол. Кровавая пена с бурлением вышла изо рта Арин, отчего истошный крик замер в ее сдавленном горле.
Девин схватил отвалившуюся от стула ножку и начал, словно вмиг осмелевший воин, размахивать ею у самой морды монстра, но чудовище лишь ядовито усмехнулось.
— Мясо не должно сопротивляться, — свободной конечностью оно выхвалило оружие у парня, и березовая деревяшка с хрустом лопнула в его длинных острых пальцах. — Не нужно противиться воле Мары — повелительницы сумрака, дочери ночи, — держа Арин за маленькую пяточку, существо начало погружать ее в свою огромную зубастую пасть.
— Боже, сделайте же что-нибудь! — обратился Девин к стоящим рядом Нисе и Брану.
Белокурая девочка безмолвно наблюдала за происходящим кошмаром, противиться дикому монстру было не в ее силах. Осколок стекла, который Ниса сумела найти в одной из подвальных коробок, хозяйка дома отняла и спрятала в свой потайной шкафчик. В огромных детских глазах застыли жгучие хрусталики еще не скатившихся слез.
Что-то в груди Брана с жаром и трепетом зашевелилось. Будто сила, скрытая глубоко внутри за стенками аорты, выплеснулась и налила все дрожащее от страха тело, придав ему неистовую мощь. Он машинально достал из кармана маленький сосуд с неизвестным содержимым и, вырвавшись из рук Нисы, двинулся прямо на монстра.
Существо зычно вскрикнуло, когда по его уродливой физиономии тонкой шипящей струйкой пролилась синяя вязкая жидкость. Лиловые глазницы буквально прожгло насквозь, а волдыри на морде взбухли, как крупные бутоны пионов, и вырвались наружу пенистой горчичной влагой.
— Мои глаза! — рычало существо, опускаясь в бешеном припадке на колени.
Обмякшая Арин выскользнула из его безобразных лап. Девин, не растерявшись, вцепился крепкими руками в тело рыжеволосой девочки и, посадив ее себе на спину, рывком ринулся к выходу.
Бран смотрел на дикое, исходящее истошным воплем существо как завороженный. В его голове путался десяток разных мыслей, но одна из них была самой яркой: благодаря своим знаниям, он способен на все. Настойки из трав и цветов могут излечивать самые ужасные раны и ровно также могут приносить колоссальный вред живым существам и даже убивать. В его хрупком теле продолжала пульсировать жажда. И это было равносильно эйфории или экстазу. Он был подобен всего лишь пустому стеклянному сосуду, но умения, наполняющие его, делали обыкновенную бутыль совершенно бесценной.
Юноша хотел поближе изучить монстра, трепыхавшегося на полу, подобно бабочке с оторванным крылом. «Ближе, ближе. Осмотри его, Бран. Сделай из его разрывающейся плоти эссенцию», — шептал его разум, и мальчик безропотно повиновался ему.
— Бран, пожалуйста, очнись! — жалобный крик Нисы обжог его слух и заставил прийти в себя. — Бежим! Ну же!
Он в последний раз окинул существо взглядом, полным обострившейся заинтересованности, потребности в анализе и исследовании, но, повинуясь требовательному голосу подруги, выбежал из полуразрушенной хижины на свежий морозный воздух прямо в густой, темный, непроглядный лес.
Глава 4
Около часа дети без оглядки бежали по нехоженым лесным тропам, увязая в стоячих, местами топких дождевых лужах и отбиваясь руками от острых еловых ветвей и назойливой, застилающей и без того помутненные взоры, мороси. Порывистый ветер поздней осени бил наотмашь, словно норовил исхлестать и изрезать своими ледяными плетьми их незащищенные лица и тела. Сердца учащенно бились в такт звучным трелям длиннохвостых неясытей и гулкому уханью хищных ушастых сов. Лес, будто живое, дышащее пушистыми кронами существо, смыкался в беспросветный лабиринт, сбивая с пути до смерти напуганных путников. Словно окончательно недовольный своей картиной художник, чаща смешивала на холсте черные краски, спутывала между собой узкие тропы, превращая их в одну жирную серую кляксу.
Наконец сменив стремительный бег на шаг, подростки остановились у одного из пушистых, едва различимых в ночи, слегка подсвеченных дымным отсветом серебристой Луны кедров. Переведя сбитое продолжительным бегом дыхание, все почувствовали, что опасность, еще недавно щекотавшая нервы и терзавшая души, все же покинула их. Осталась где-то далеко, за тяжелой стеной, возведенной между ними и чудовищем самой природой.
Бран внезапно осознал, что такая приятная на ощупь рука Нисы все это время сжимала его руку у запястья. Блаженное тепло разливалось по его уставшему телу, поспешно уносимое порывом холодного, пробирающего до костей и обжигающего пунцовые щеки ветра. Сил не осталось даже на то, чтобы украдкой произнести хоть словечко, да в этом и не было никакой нужды.