— Может быть, ты что-нибудь сказал ей? Может быть, не так тронул ее? — спросил Кавдына приятель.
Кавдын сердито ответил:
— Зачем спрашиваешь? Таким бесстыдным меня ведь ты никогда не знал.
На другой день с утра прошли по селу слухи: вчера, после полуночи, Долойти Кавдын ходил проведать табун. Когда он возвращался обратно, то из-за стога вдруг выскочили сыновья Анкала Цорати и бросились на Кавдына. Кавдын за оружие не успел схватиться.
— Что вы задумали, Цорати!.. Что я вам сделал? — спокойно спросил их Кавдын.
Цорати ничего не ответили.
— Свалить его надо! — крикнул старший из братьев.
Долго боролся Кавдын, но четыре брата оказались сильнее — свалили.
— Держите его теперь крепко, — приказал старший брат Годах.
Увидев в Годаховой руке обнаженный кинжал, Кавдын замотал головой, но младший Цорати придержал его, а Годах отсек кинжалом левое ухо Кавдына…
— Большие беды будут, — говорили в селе. — Кавдын это так не оставит.
Но Кавдын, вместо того чтобы смыть позор, засел на мельнице.
— Для виду притих, — говорили одни.
— Жестоко отомстит Кавдын за свою кровь, — утверждали другие.
В селе со дня на день ждали: придет беда!
Но шли дни за днями, шли месяцы, годы, — казалось, что у Кавдына и мысли не было мстить.
Тогда начали заглядывать к нему на мельницу прежние друзья, спрашивали:
— Смерть лучше позорной жизни. Почему ты не мстишь за свою кровь?
Кавдын рад был друзьям, но про мщение не позволял говорить. И друзья махнули на него. Ходили к нему его сестры и старая мать, укоряли:
— Смеются люди, говорят: «Пропал Кавдын, сел на место позора». Нам из дверей высунуться нельзя… Почему ты ничего не сделаешь, чтобы имя свое очистить?..
На шестнадцатом году, в дни сенокоса, кто-то из сельчан увидел в одно прекрасное утро: Кавдын на арбе, в арбе — коса и вилы.
— Куда двинулся этот меченый? — улыбались все. — В мельнице сидеть не по сердцу! На полевую работу переходит вроде…
Поднимается солнце. Лучи его плетут свою паутину от холма к холму, от дерева к дереву. Слышна где-то песня… Как не петь, как не радоваться! Но вдруг раздается крик:
— Эй, Батраз, сын Годаха! Иди сюда! Должны мы друг другу! Иди, посчитаемся!
В стороне от дороги, в тени дерева, стоит запряженная арба. Лошадь, вытягивая шею, пощипывает росистую траву. В арбе лежат коса и вилы. Рядом с арбой, на холмике, сорокалетний мужчина — войлочная шляпа приподнята, открывая шрам вместо уха, на поясе кинжал, на правом плече винтовка, во рту трубка — и по временам пускает густые клубы дыма.
Никто ему не ответил. Тогда он вынул трубку изо рта, опять крикнул:
— Эй, Батраз, сын героя Годаха! Я тебе кричу! Наши долги посчитать надо! Иди сюда!
Долго ответа не было, но потом услышал кричавший:
— Что делаешь, Кавдын? Зачем беду ищешь? Лучше бы оставил задуманное.
Это у стога говорил двадцатилетний Батраз. Длинными вилами он бросал сено десятилетнему брату.
— Сын Годаха! — крикнул опять Кавдын. — Я сюда с тобой не разговаривать пришел!.. Если есть у тебя хоть немного отцовской крови, иди, не то я сам к тебе приду.
Батраз пошел к Кавдыну.
— Иду, Кавдын, но, кроме кинжала, у меня ничего нет.
— Иди! Я тоже кинжалом драться буду!
Поднялся на холм Кавдын и бросил винтовку наземь.
Батраз приближается, Кавдын идет ему навстречу. Тихо подходит, говорит тихо:
— Пятнадцать лет была у меня на сердце одна радость: ты таким красивым, сильным и храбрым рос. Ничтожного человека к чему убивать?.. Этим свою месть не освободил бы. Пятнадцать лет я ждал, пока ты вырастешь… Теперь подошло это время…
Они обнажили кинжалы…
Батраз понимал, что он вышел на смертный бой, и жизнь свою дешево отдавать не хотел. Кавдын же таил в сердце погибшую жизнь. Перед глазами вставал его старый враг — Годах.
Недолго тянулся бой. Враги вместе ударили. Батраз целился в живот, но кинжал упал и воткнулся в землю. Кавдын так рассек Батразу правую руку, что она повисла.
— Потихоньку убиваю тебя, Батраз, — сказал Кавдын.
Едва лишь Батраз схватил кинжал левой рукой — по левой руке получил удар. Она тоже повисла. Юношеская сила и ловкость не пропали еще у Кавдына. Он махнул кинжалом над левой скулой Батраза — ухо упало на зеленую траву.
Тогда застонал Батраз. Вновь стиснул он правой рукой кинжал, но уже ослаб — чуть царапнул только Кавдына.
Кавдын кольнул — острие кинжала выскочило из спины Батраза. Упал Батраз, перевернулся в глубокой нескошенной траве, — и Кавдын отсек голову юноши и положил ее на его грудь.