— Да, стану я ее жертвой, потому что я ничего для нее не пожалею, только пусть она мне даст подержать в своих руках ручки моего Алымата.
Женщины решили выложить по двенадцати рублей деньгами.
Невестка решила подарить знахарке шелковый платок. Гати вынула вышитые золотом чувяки, а Фати вытащила откуда-то батист на платье: она его берегла себе к пасхе. Но что тут беречь! Ведь когда у нее будет муж, он много ей платьев справит.
Вот деньги и вещи готовы для ворожбы, но не решено, кто же пойдет?
Долго спорили, чуть не подрались. Бросили жребий. Когда та, которой выпал жребий, собралась уходить, то другие ее удерживали, говоря:
— Ты всю ворожбу на себя повернешь!
И снова бросали жребий.
Так запутались, что решили идти все вместе.
Хотя Дадоловы не так уж и задержались, но все же они застали у Тызмагаевых на веранде перед домом много народу.
Много народу — все женщины: у одной из-под мышки торчит кусок материи, другая принесла пироги с сыром, третья — кувшин с аракой.
Все вещи приятные. Удивительно даже, как все это быстро приготовили; вероятно, многим умным людям заранее было известно о приезде Биганон, но сумели сохранить для себя эту тайну.
Крик, визг, проклятья раздавались на веранде. Конечно, каждый старался попасть к Биганон раньше, даже дрались.
Кое у кого и лицо поцарапано; у одной женщины клок волос был вырван, и она держала его скомканным в руке.
Разожмет — посмотрит, опять сожмет.
Что она с этими волосами собиралась делать, зачем она сохраняла этот след обиды — не знаю.
Когда Дадоловы подошли к веранде дома Тызмагаевых, был полдень, но солнце уже зашло за скалы, когда им удалось войти в комнату Биганон.
Одетая в шелка, Биганон сидела в бархатном, неизвестно откуда добытом кресле. Кресло было такое, что в нем могли бы сидеть все трое Дадоловых или могли бы свободно расположиться две женщины, не помяв юбок.
Но Биганон в кресле сидела так, как будто ее туда насильно втиснули.
Дородная женщина была Биганон, собеседница ангелов.
Шеи у нее не видно, голова ее величественно сидела прямо на туловище, а потому казалась небольшой. Бывают такие желтые с краснинкой тыквы, тянут они до двух пудов. Поставь такую тыкву на небольшой стог сена, и тогда издали это будет похоже на Биганон.
Глазки у Биганон маленькие и смеющиеся.
Может быть, раньше это были и большие глаза, но теперь они так заплыли жиром, что видны вместо глаз только две узенькие щелочки. Губы ворожейки пухлые, на губах застыла спокойная улыбка.
Когда трое женщин Дадоловых увидали знахарку, то остановились как вкопанные, не смели они не то что говорить, а пошевелиться не смели: никогда они еще не видали такой представительной, важной женщины.
— Садитесь вон на ту скамью, пожалуйста, — ласково проговорила Биганон.
У стены стояла длинная скамейка, на ней в ряд уселись три женщины.
— Говорите, не робейте, мои милые, — мягким голосом продолжала Биганон.
Гати осмелела и сказала:
— Я и вон она — моя сестра — как будто слишком засиделись в девках; а вот эта — жена нашего брата, мы привели ее в свой дом уже десять лет, а детей у нее нет. Сама знаешь, какое это горе.
Биганон глубоко вздохнула, покачала головой и сказала жалостливым голосом:
— Как злы люди! Как они злы и завистливы! Как они ненавидят друг друга! Можно ли напускать такую порчу на своих соседей!..
Услышав такие слова, каждая из женщин Дадоловых подумала: «Удивительное дело, как она это быстро догадалась о колдовстве наших соседей».
Гати взяла подарки, хотела положить их на подоконник, но Биганон ее удержала, показав толстой своей рукой:
— Не туда! Вот около меня в угол положи.
Угол был так полон самыми разнообразными вещами, что куча их была выше стола. Поверх кучи положены были вещи Дадоловых.
Умная Гати положила деньги на стол тремя кучками и сказала:
— Пусть твои болезни будут моими. Мы знаем обычаи и правила, вот по двенадцать рублей.
Глазки Биганон ласково заблестели, она помяла деньги в руках, спрятала их в карман.
— Так, так… звездочки мои, солнышки мои… — начала Биганон, — не любят люди друг друга… Всякие неприятности друг другу устраивают, друг против друга колдуют.
Биганон протянула руку к стакану, полному воды, бросила в воду что-то блестящее, величиной в орех, стала помешивать воду палочкой, произнося какие-то необычайные слова.
Невестка и две девушки испуганно смотрели на воду.
Прошло, вероятно, не менее трех минут, Биганон подняла глаза и тихо сказала:
— Не вижу еще кто, но кто-то из соседей вас заколдовал. Ваше счастье, что вы вовремя ко мне пришли, — я от вас беду отведу.