У Кати и ее спутницы были еще и деньги, и они просили продать им масла или других жиров.
Круглолицая хозяйка ответила:
— Деньги — что! Бумажки! Кому они нужны! Вот вещи — это другое дело!
Было уже поздно. Поезд отходил в город только утром, и гостей оставили ночевать. Хозяйка постелила им в коридоре.
После ужина Нина отправилась к себе в комнату. Уходя, она взяла с собой новое шелковое платье, ей хотелось еще раз полюбоваться им. Она долго рассматривала его на свет, еще и еще раз примеряла.
— Как оно мне идет! — говорила она, глядя в зеркало. — Во всем селе ни у кого нет такого платья!
Нина разделась, легла под теплое одеяло, но долго еще не могла заснуть. «То-то удивятся подруги! Такого платья ни у кого на белом свете нет!»
Но где она видела эту женщину, которая его продала? Где она видела эти серые глаза?
И вдруг Нина вспомнила: Тифлис… Ахалкалаки… Генерал Луарсаб… Да это же его жена!
— Кати! — чуть не вскрикнула Нина.
Неужели это Кати?! Ведь у нее были черные, длинные волосы, круглое, полное лицо. А эта — старая, худая — кожа да кости! А волосы белые-белые. Неужели Кати могла так измениться! Ведь прошло всего два года, как они расстались… Но глаза… подбородок… черная родинка на левой щеке… Сомнения нет! Это она!
И вспомнилась Нине ее жизнь в доме генерала. День и ночь не знала она покоя.
Генерал бывал дома редко, — он работал где-то далеко. Ух, как Кати выматывала душу у своей прислуги! Никогда не забудет Нина, как она ушла из этого дома.
Был летний, знойный день. После обеда генерал повел гостей в зал. Сели за карты. Кати тоже хотела поиграть в карты, но, не доверяя Нине, дожидалась в столовой, пока та уберет со стола.
— Скорей, скорей! — торопила барыня.
Нина несла посуду на подносе и вдруг поскользнулась на свеженатертом паркете. Раздался звон разбитого хрусталя.
Кати со сдержанной злобой тихо проговорила:
— Что ж, заплатишь!
Нина не стерпела обиды. Всего семь рублей в месяц получала она у генеральши. Да и эту сумму под разными предлогами хозяйка каждый раз урезывала.
— Вина не моя, — с трудом сказала девушка. — Вы меня торопили, и я поскользнулась. Разбились только три бокала.
— Негодяйка! Ты смеешь еще возражать? — закричала разгневанная Кати. — Не забывай, ты жрешь мой хлеб!
— Много ли вы мне платите? Всего семь рублей, а покоя нет ни днем ни ночью!
Генеральша разошлась:
— Неблагодарная! Без нас ты издохла бы с голоду!
Нина заплакала:
— Мне не нужны ваши милости. Отдайте мне деньги, которые я у вас заработала и мой паспорт.
Кати принесла паспорт и швырнула его Нине в лицо.
— Возьми! А денег я тебе не дам. Какие еще деньги! Ты разбила мою посуду. Убирайся вон!
Эти оскорбительные слова сейчас с новой силой прозвучали в ушах Нины и наполнили сердце злобой.
«Хоть сейчас и полночь, но я должна ее выставить за дверь,» — решила Нина.
Она вскочила с постели и уже хотела было накинуть пальто, но вдруг задумалась.
«Конечно, это Кати, — размышляла девушка, — но это не прежняя барыня. Та была надменная женщина с выхоленным самодовольным лицом. У этой же щеки впали, губы сжать» — наверное, давно не знают, что такое смех. Она уже одной ногой в могиле, зачем мне еще обижать эту несчастную!»
Утром, когда обе женщины собрались в обратный путь, Нина подошла к Кати.
— Может быть, у вас есть маленький ребенок, — сказала Нина, — тогда возьмите для него немного масла, — и протянула Кати небольшой сверток.
«Благодаря нам вы кушаете хлеб, но что же теперь поделаешь!» — хотела она добавить.
Но слова эти замерли у нее на губах.
Кати молча взяла масло. Она не взглянула на Нину и даже не поблагодарила ее.
«Что следовало сделать, я сделала!» — подумала Нина и, не сожалея о своем поступке, вышла за дверь.
КАРЬЕРА МЫРЗАГА
— Хватит учиться нашему мальчику в школе! — сказал однажды Бибо Додоев своей жене Салимат.
— Хорошо! — ответила Салимат. Что другое могла сказать жена? Раз муж решил, значит так и нужно.
В то время Мырзагу, единственному сыну Бибо, исполнилось двенадцать лет. Это был сероглазый, белокурый мальчик — точная копия отца. И вот его оставили в городе, в магазине железных изделий. Он немного поплакал, потосковал, вспоминая родительский дом, но вскоре привык к товарищам. Жизнь в городе ему понравилась.
Мырзаг был мальчиком на побегушках. То он месил краски, то убирал магазин, а часто прислуживал хозяину и на квартире. В сельской школе Мырзаг научился хорошо читать и писать. Он был старательным и способным и здесь, в городе, как только выпадала свободная минутка, читал книги.