Карум постучал стаканом по пустой бутылке.
Развеселилась и Нина, но практическим женским умом она понимала, что ее муж расходует слишком много денег. И Нина сказала, ни к кому не обращаясь, как бы говоря самой себе:
— Хватит, пожалуй! Ведь хорошо погуляли.
Кое-кому за столом эти слова не доставили никакого удовольствия. А до сознания Карума они даже не дошли.
Вдруг кто-то воскликнул:
— Ва! Смотрите, вот еще один.
Это был Коте.
Он, как и Тедо, каждый базарный день обходил по очереди все духаны, и если встречал знакомых, то подсаживался к ним. Войдя в кабинет, Коте приложил руку к сердцу и громко сказал:
— Пировать вам счастливо, друзья! Узнал вас по голосам. Уж очень вы хорошо поете!
— Садись, Коте, садись. Много не разговаривай, — пригласил Карум. — Вот теперь наша компания стала совсем хорошей!
Видя, что ее супруг не в меру разошелся, Нина шепнула мужу:
— Хватит, Карум. Довольно! Домой пора!
Услышав эти слова, Коте посмотрел на женщину такими глазами, будто хотел убить ее взглядом. От Нины это не ускользнуло, и она подумала: «Ладно! Буду сидеть спокойно, а то осрамлюсь еще. Люди подумают, что я скупая хозяйка».
Тем временем прислужник опять появился в дверях.
— Слушай, парень, — сказал ему Карум, — нас теперь семеро. Принеси нам семь бутылок вина, хаши, чесночный рассол! Целую чашку! Понял?
От этих слов Коте просиял и, подмигнув Илико, патетически воскликнул:
— Кто во всем Цхинвали умеет пировать лучше Карума? Никто!
— Ну конечно, кацо! Все знают, что Карум любит угостить друзей! А кто не умеет хорошо кутить, тому и в духан ходить нечего! — ответил Илико.
Пир продолжался. Вместо стройных песен уже слышался пьяный смех; все чаще и чаще раздавались неуместные выкрики.
Иногда дверь отворялась, и какая-нибудь голова просовывалась в кабинет. (Может быть, кто-нибудь из этой честной компании угостит бокальчиком вина?!) Но пирующие уже не обращали ни на кого внимания. Каждый говорил что-то свое. Один не понимал другого.
В кабинет заглянул молодой человек в черкеске, любитель выпить и закусить за чужой счет. Охотно он посидел бы с этими веселыми людьми, но его никто не приглашал.
Пришлось уйти ни с чем. Но через некоторое время он опять заглянул. Заглянул и в третий раз. Потом, окончательно осмелев, подошел к столу, взял чей-то бокал и воскликнул:
— Пью за ваше здоровье, люди добрые! Да будут дни вашей жизни долгими и счастливыми!
Незнакомец залпом опорожнил бокал, потом взял чью-то тарелку и с аппетитом начал закусывать.
Карум лениво подумал: «Смелый молодой человек».
— Др…уг м-ой, ка-цо… — произнес он заплетающимся языком. — Пей!.. вот мой бокал…
Гость не заставил себя долго просить: залпом выпил предложенный бокал до дна, нашел свободное место за столом, сел и, не ожидая очередных тостов, начал пить и есть. Не обращая ни на кого внимания, молодой человек наливал себе стакан за стаканом.
От выпитого вина у пирующих «размякли сердца». Все стали очень добрыми и любвеобильными, называли друг друга ласково: шени чириме, шен генацвале. Обнимались, целовались. «Ицоцхле, ицоцхле, кацо», — раздавались слова любви и дружбы. Но постепенно в эту приятную речь начали вплетаться и другие слова, хотя и не очень обидные, но и не ласковые.
Илико дотянулся до Карума и пролепетал:
— Люблю я тебя… шен чириме! Давай поцелуемся.
Карум подставил губы своему другу… Но в этот момент у Илико в горле что-то забулькало.
Что только не случается в духанах! Но кто на это обращает внимание!
Илико тянулся к Каруму, чтобы расцеловать его, но, к счастью, стул под ним куда-то уехал, и Илико свалился под стол.
Нина тоже опьянела, но не так сильно, как ее подружка, которая смеялась, пела, выкрикивала какие-то слова и была готова просидеть здесь всю ночь.
Нина уже не думала о покупках. Другая мысль не выходила из головы: «Домой! Домой!»
Но как «найти дом», Нина уже не могла сообразить.
Нико был единственный из этой компании, который понимал, что пора кончать пир.
Когда Илико, цепляясь за Карума, кое-как уселся опять за стол, Нико сказал:
— Карум, шени чириме, Илико, Нина, хватит. Пора уходить.
Услыхав эти слова, молодой непрошеный гость в черкеске опорожнил один за другим еще два бокала.
— Карум, шени чириме, — начал опять Нико, — позови духанщика. Давай расплатимся. Пора домой.
В голове у Нины немного прояснилось.
— Уже поздно, Карум. Слышишь, надо домой, — повторила она.
Нико еще раз громко крикнул:
— Карум, расплатиться надо. Заплати, потом по домам.