— Выйдите пока во двор! — приказывает Галиан женщинам.
Возле больной остаются только знахарка и Адиса.
Знахарка подходит к изголовью больной, тихо повторяя:
— Смилуйтесь, смилуйтесь, ангелы святые! Поручаем ее вам!
Она подхватывает ветку со стула и отгоняет от больной мух, вынимает чистый платок и отирает пот с ее лица. Отозвав Адису в сторону, шепчет ей на ухо:
— Сначала нужно уплатить за ворожбу — без этого ворожить нельзя. Деньгами три рубля, и чтоб были серебряные, да какую-нибудь вещь — новую, изготовленную руками самой больной.
Та слушает и кивает. Знахарка усаживается на стул. Адиса уходит посоветоваться с Асланбегом.
Все, что понадобится для ворожбы, Галиан кладет на подоконник.
По лицу больной пошли пятна, тело изнывает от тупой боли, но женщина крепится, сдерживает стоны: ведь около нее сидит спасительница, которая «держит совет» с ангелами и духами. Ханиффа не смеет даже взглянуть на нее.
— Не бойся, дочь моя, не бойся, — утешает Галиан. — Мы спасем тебя.
Ханиффа поворачивает голову, благодарно смотрит на знахарку. Возвратившаяся Адиса подает Галиан три серебряных рубля и свернутый башлык из верблюжьей шерсти.
Глаза Галиан заблестели. Деньги она сует в карман, башлык тщательно ощупывает и кладет на подоконник. Адиса плотно прикрывает дверь, и Галиан приступает к ворожбе. Ворожит она на воде бусинкой.
Во дворе нетерпеливо ждут мужчины, теперь их пятеро. Они поглядывают на запертые двери сакли. Отгоняют мух, отирают пот — кто полой, кто платком. Когда Галиан показывается в дверях, мужчины степенно подходят к ней.
— Смилуйся, Уацилла[10] из Тбау[11]! По его вине больна эта бедная душа, — доверительно сообщает знахарка.
Мужчины снимают шапки:
— Смилуйся! Смилуйся!
— Зарежьте для него черного барашка, принесенного в марте, — продолжает Галиан. — Помолиться должен самый старый сосед. Воду, в которой была гадальная бусинка, дайте ей до вечера выпить. Сырым жиром барашка натрите ей тело, я научила женщин. Сделайте, как я сказала, и не беспокойтесь за нее больше. До завтра леченье уже скажется. Да сбудутся ваши пожелания! День добрый!
Адиса идет с Галиан до калитки, ей хочется проводить приятельницу домой, но знахарка возражает.
Адиса смотрит вслед. Галиан вскоре умеряет шаг, вытаскивает башлык, ощупывает его и идет быстрее.
Адиса вспомнила: этот башлык Ханиффа готовила в подарок мужу. «Теперь пусть бог пошлет ей за это здоровья!» — думает она.
Вечером в доме Асланбега большое угощенье. Старики соседи пируют в кухне. Барашек, шашлыком на вертеле, варенный и в других видах, подан на длинный стол, на котором расставлены деревянные тарелки с плавающими в масле мягкими пирогами с сыром. Отстоявшаяся арака и пиво сменяют одно другое. Старейший сосед произносит замысловатые тосты; особенно часто пьют за здоровье больной:
— Чтобы ей простились ее грехи, чтобы она стала такой же здоровой, как и при рождении своем на свет божий.
Асланбег знает, что кое-кто из гостей относится к нему недружелюбно, но теперь все усердно соболезнуют. В голосе иногда слышатся искренние чувства.
Асланбег про себя говорит: «То, что ты мне желаешь языком, то пусть исполнится, а от того, что ты желаешь мне сердцем, избави бог!»
Пируют долго. Некоторые так развеселились, что то и дело запевают песни. В конце концов старейший берет рог и говорит:
— Это кувд[12], а на кувде надо петь, — и подает рог запевале.
С песнями еще порядком посидели; было уже за полночь, когда разошлись по домам.
Пока мужчины угощались, женщины, раздев Ханиффу, натирали ее, поворачивая то на один, то на другой бок; комната наполнилась стонами. Когда кончили натирать, больная не могла шевельнуть пальцем.
Асланбег уже достаточно выпил, но его ни на минуту не покидала тревога.
Спросив, как чувствует себя больная, и услышав, что все так же, он пошел спать в кухню.
Около больной, сменяясь, сидели Адиса и одна из соседок.
Усталый, охмелевший Асланбег проспал глубоким сном до утра. Сам бы он не проснулся, его разбудила Адиса.
Узнав, что больной стало хуже, он торопливо оделся и вышел во двор. Заглянув в саклю, он увидел женщин вокруг бледной, неподвижной жены, прикрыл дверь: мужу стыдно при ком-нибудь подходить к жене, даже если она умирает, — таков обычай. За ним выходит Залда.
— Не падай духом, Асланбег! — хрипит старуха. — Хуже бывает, да и то выздоравливают. Но сидеть сложа руки нечего. Я и вчера говорила, нужно посоветоваться с Бадтион. Все говорят — хорошая знахарка. Клянусь своими покойниками, чего только о ней не рассказывают, такого я и не слыхивала никогда! Галиан против нее — пустое место.