— Бессовестный человек, — сказал Дудар.
Джанаспи помолчал и начал снова:
— Когда же будет заседание суда?
— В субботу, — ответил Дудар. — Я и не понимаю, что тут рассматривать: у тебя на руках вексель, а вексель — документ бесспорный.
— Однако Темболат спорит! — сказал Джанаспи. — Я протянул ему руку помощи, и вот что получилось вместо благодарности.
Дудар вздохнул и ответил:
— Умные люди говорят: не делай добра, чтобы не получить зла.
Подали яичницу; все развеселились, распустили пояса. Лицо у священника покраснело, он встал и пошатнулся.
— Батюшка, — сказал Джанаспи, — вам тут в тени постелят, вы и отдохнете здесь!
— Да, так лучше! — поддержали хозяина Дудар и Тели.
Гости поблагодарили хозяина и ушли, а священник завалился спать.
Джанаспи ушел к себе, проверил документы, приготовил вексель для Тотырбека, приоделся и направился в канцелярию старшины.
Он чересчур задержался, и это было для Джанаспи к лучшему: судья и заседатели были уже в сборе и ждали его.
Это придавало большее значение его делу. Когда он переступил порог судебного зала, все встали. Джанаспи сказал:
— Сидите, сидите, ради бога!
Все уселись. Джанаспи осмотрелся.
Когда-то судебный зал был арестантской камерой, и еще и сейчас его маленькие окна забиты железными решетками, поэтому зал темноват. В самом светлом углу стоял судейский стол, который казался пестрым от зарубок и чернильных пятен. Под окнами у стола — скамейка с поломанной спинкой; на ней посредине сидел судья Бобоев Дудар, справа от него — Доев Ахпол, слева — Габараев Зауырбег. Писарь сидел на самом краю и возился с делами. Дудар привычно поглаживал свою бородку, Ахпол сидел согнувшись, а неграмотный Зауырбег макал ручку в чернила и выводил на стене какие-то каракули.
В углу стоял, опершись на палку, тридцатидвухлетний коренастый мужчина, с заплатой на черкеске, в шапке из козьего меха и в ноговицах из домотканого сукна, — это был Темболат Темболаев.
— Не будем терять времени! — проговорил Дудар, посмотрев на писаря. — Дело Джанаспи и Темболата. Подойдите ближе! — обратился он к обвиняемому.
Темболат сделал два шага и печально посмотрел на судей.
— Темболаев Темболат, брал ли ты у Дуриева деньги под вексель?
— Брал, — опустив голову, ответил Темболат.
— Вернул ли ты долг?
— К сроку у меня денег не было, но спустя два месяца я уплатил долг с процентами: занимал шестьдесят, отдал семьдесят восемь.
Дудар посмотрел на Джанаспи:
— Так ли это, Джанаспи?
— Нет. Когда наступил срок, Темболат пришел ко мне и сказал, что у него денег нет. Я дал ему сроку еще два месяца; прошло два месяца, потом три — денег нет, я послал к Темболату младшего сына, а Темболат заупрямился и сказал, что он долг заплатил. Что же мне оставалось сделать? Вексель у меня, и вот я его предъявляю суду.
— Темболат, — обратился к должнику Дудар, — этот ли вексель дал ты Джанаспи? Это твоя подпись?
— Подпись моя, вексель тот же самый, но я получил только шестьдесят рублей, а вернул семьдесят восемь.
— Так ты говоришь, что вернул долг… Почему же вексель у Джанаспи?
— Принес я деньги, говорю: «Отдай вексель». Джанаспи зашел к себе в комнату, долго не выходил, потом вышел и говорит, что не нашел векселя: завтра, мол, зайди… С этим я и ушел. Долго не заходил — думаю, не все ли равно у кого вексель, если деньги уплачены!.. А теперь он с меня вторично требует долг.
— Трудно поверить тебе, Темболат! — сказал Зауырбек.
Доев Ахпол, закрутив усы, посмотрел на Темболата и сказал:
— Если ты отдал долг, ты должен был взять вексель.
— Сбил меня Джанаспи, сказал: «Неужели ты мне до завтра не поверишь?..» Видно, я оплошал, но поверьте, что долг отдал сполна.
— Разберемся, — сказал судья Дудар. — Джанаспи и Темболат, выйдите пока на крыльцо.