— Ничего не скажу.
— Я председатель сельсовета, я член партии, знал я тебя с твоего рождения. Скажи мне откровенно — почему убил?
— Слушай, Бимболат, знаешь пословицу: отнять жену — это значит вырвать душу. Так что же, я смотреть должен, когда меня обманули и оскорбили?!
Дуня, плакавшая среди женщин, услышав слова мужа, закричала во весь голос:
— Что ты говоришь?! Где твоя совесть, где твоя голова?! Как на брата смотрела я на Ислама. Что ты выдумываешь? Зачем ты погубил обе семьи?!
— Он был вчера у тебя, когда я уезжал в город.
— Нет, — сказала одна из женщин, — я живу напротив. Ислам не входил к тебе. Твоя жена только поговорила с ним у ворот.
— Неправда, — сказал Тотырбек. — В таких делах сердце не слушается головы. Я поступил так, как сказало мне сердце. Я отомстил тому, кто взял у меня душу.
— Что ты на меня наговариваешь? Ты с ума сошел!
— Да разве тебя переговоришь, обманщицу! — ответил Тотырбек.
— Погоди, Тотырбек, а откуда ты знаешь, что Ислам бывал у твоей жены? — спросил Бимболат.
— Если бы я не знал, я бы не убил Ислама.
— А все же откуда?
— Мне сказали люди, которые меня любят и желают мне добра.
При этих словах народ загудел, как рой пчел:
— Тут что-то не так! Тут дело вражеских рук!
— Кто же это твой доброжелатель? — продолжал свои расспросы Бимболат. — Кто тебе это поведал?
Дуриев Джанаспи отделился от остального народа и не спеша направился к выходу.
— Мой ближайший сосед, — сказал Тотырбек. — Вот он, Дуриев Джанаспи, он видел своими глазами все!
— Джанаспи, вернись, пожалуйста! — сказал Бимболат.
— Потом зайду. Тяжело мне это видеть.
— Джанаспи своими глазами видел, — продолжал Тотырбек, — как Ислам входил в мой дом и сиживал там подолгу, когда меня не было.
Дуня подступила к Джанаспи.
— Что ты наговариваешь на меня? Когда Ислам ходил в мой дом, когда не было Тотырбека?
— Подойди сюда, Джанаспи, — сказал Бимболат. — Что ты скажешь?
— Вот я, — спокойно сказал Джанаспи, — чего вы от меня хотите?
— Ты говорил Тотырбеку, что к его жене ходил Ислам?
— Как, как? Нет, Тотырбеку таких глупостей я не говорил.
— А что ты говорил?
— Сказал ему раз, что ты, видно, поручал Исламу что-нибудь передать домой, и Ислам побывал у тебя…
— А это было так?
— Бывало…
— Лжет Джанаспи! — не выдержала Дуня.
Джанаспи продолжал дальше говорить:
— Вчера Тотырбек был в городе. Ислам долго говорил с его женой — все свидетели. Тотырбек огорчился, а я его успокаивал.
Дуня закричала:
— Бессовестный ты человек, Джанаспи! Я говорила с ним у калитки. Он был дружкой на моей свадьбе!
Для народа становилось ясным, что Джанаспи стравил друг с другом двух мужчин — Тотырбека и Ислама. Одним казалось, что Джанаспи сам выдумал всю историю с начала до конца; другие полагали, что, может быть, Джанаспи говорил то, что и было на самом деле, но со злой целью.
Сомнение охватило сердце Тотырбека: «Может, и впрямь ничего не было между Исламом и Дуней? Может, зря я убил своего друга и погубил себя?»
— Джанаспи, — простонал Тотырбек, — повтори то, что ты мне рассказывал.
Бимболат подумал о чем-то и спросил Джанаспи:
— Ну так, Джанаспи, положим, что ты видел, как Ислам вошел в дом Тотырбека, но зачем ты об этом рассказал Тотырбеку? Только для того, чтобы стравить их друг с другом? А если у тебя такая злоба на наших людей, то ты мог и выдумать!
Джанаспи понял, что все подозревают его, но продолжал спокойно, обращаясь к Бимболату:
— Здесь не суд, ты не судья и не следователь; то, что ты говоришь, неправда. Напрасно ты не поверил моим словам и не оценил их. Я успокаивал Тотырбека. Я иду домой, я здесь не нужен. Когда я понадоблюсь тем людям, которые имеют право спрашивать меня, пускай они меня позовут.
Джанаспи понял, что будет арестован, и хотел одного: уйти отсюда, со двора Ислама, а потом бежать в лес, разыскать абреков или хоть самому в одиночку убивать большевиков и колхозников.
Он сделал несколько шагов к выходу.
— Оставайся здесь, Джанаспи! — сказал Бимболат.
Джанаспи повернулся к нему и продолжал пятиться спиной к воротам.
— Зачем мне тут оставаться, не знаю! Вы уж все перевернули по-своему. Один убил, а вы другого хватаете!..
Джанаспи почувствовал, что за ним уже стоят люди.
— Джанаспи, — сказал Бимболат, — дело твое раскрыто, сознавайся! Так для тебя будет лучше!
— Не в чем мне сознаваться. Я не виноват в грехе Тотырбека.
— Сознайся в том, что ты не видел Ислама, входящим в дом Тотырбека, когда его не было дома. Сознавайся, что ты умышленно стравил друзей!