Бастинда
ГРОЗА Я вижу в капельке росы В ладони лопуха На синем - тучные меха, Апостолы грозы. По луговице целый час За мной летела тень, И солнце красное, лучась, Покинуло мой день. Играет ветер на ветле Холодною рукой, Срывает листья ей рекой И роется в земле. Младенец-месяц в небе гол, Он в эллипсе тюрьмы, А пальцы синие богов Вонзаются в холмы.
Локи
Мы маленькие дети Нам хорошо вдвоем. Весну нам дарит ветер Дыханьем за окном. Беспечная наивность И глупость нежных слов. Утрачена невинность Обретена любовь. Завалены сомненья Под ворохом одежд. Холодных рук сплетенье Как повод для надежд. И, не нуждаясь в свете, Мы долго не уснем. Мы маленькие дети. Нам хорошо вдвоем. Змей-Искуситель*<110570@usa.net>
В моих глазах небесна синева, Но тьмою льется ночь из глаз твоих, И бьется о гранит без сна Нева, Дыша гораздо громче нас двоих. Молчание не режется ножом. За стрелкою безжалостных часов Я ухожу, рекою отражен, Не слыша за собой ничьих шагов.
Колбасьев
Зашед случайно в твой салон, Узрел салона эталон. Каким здесь дышит все уютом! Во всем заметен верный вкус, На всех гостях - лобзанья Муз, Любая счастлива минута. Душа ликует всякий раз, Как пиитический экстаз И вдохновенье зрю на лицах! Одно лишь странно мне, увы Зачем литературны львы Сидят в ЕЖОВЫХ рукавицах? Альпака
Среда, 9 декабря 1998
Выпуск 4
Ну, что, гражданы, произрастающие в Салоне, не пора ли перейти к банкету? А то у вас тут такие у всех постные лица, как будто это не Салон, а Дворец Бракосочетаний Кировского района города Йошкар-Ола? Лично я официальную часть считаю закрытой и перехожу к распиванию. О, кого я вижу, Hoaxer! Дружище, сколько лет, столько же и зим, но зато в полсотни раз больше недель! Вот с тобой мы и выпьем. Почему (да не убегай ты, я не кусаюсь)? А потому что нрависся ты мне (э, там, попрошу без хи-хи. Да, это я к вам обращаюсь, парочка у незастеленного рояля), а с тех пор, как перешел на тренерскую работу, так и подавно. Давай, друг, по маленькой, Исключительно Промочить горло, Исключительно Пошутить, ИП!
* * * "Заблудился и ногу сломал, Нахлебался изрядно дерьма... Ну зачем я в себе кочевал? Ну зачем ворошил закрома?" (Hoaxer) Ну, зачем я не с той ночевал, Да и как ночевал, если днем... Ну, зачем я себя корчевал, Был ведь пнем, и остался бы пнем.
* * * "Главная улица - скользкая. Порвана только что смысла нить! Люди на звук живо порскают, Тянутся лицами - выяснить." (Hoaxer) Выпрямленная извилина, Мозг продырявила, боль одна: Как же мне все запротивлено, Скользко и, главное, холодно.
* * *
"Минуты медленны как письма, А день - бездонный водоем. Мы - шестеренки в механизме, Мы с нею точимся вдвоем." (Hoaxer) Бегут года, как телеграммы, А жизнь -- как сводка новостей, Исходным модулем программы Мы компилируемся с ней. Мы -- словно втулки коленвала Резьбы не помню уж какой, А ей, мятежной, втулок мало, (Как будто в тулке есть покой). Но жизнь меня не научила, Мы с ней по-прежнему вдвоем. Заехать бы ей раз в точило И сбросить в мутный водоем.
* * *
"Вытворяя арабески, Свет горел, окно тревожа, Под вуалью занавески Ты стояла настороже. Ты ждала, но не желала, Чтобы знал я, что ты ждешь, И пока ты так стояла, Шли домою - я и дождь." (Hoaxer)
Никого не будет в доме, Кроме сумерек. Уже Час, как я стою не стреме, На часах, настороже. Был вечОр, и вьюга злилась, И на синем небе мгла Полькой-бабочкой клубилась, Ты не шел, а я ждала. Ты был зол, и я сердилась, Что я знаю, что ты лжешь... Приходи-ка, сделай милость, Не чужие мы ведь все ж. Приходи ко мне домою, И с бутылочком вины До утры тогда с тобою Рассчитаюся сполны. Только без движений резких, Приходи давай скорей. Пусть ты трижды арабеска -Все же лучше, чем еврей.
* * *
"От каждого худа и блага Я выше и лучше мне видно; Ведь терпит обиды бумага, И мне потерпеть не обидно."(Hoaxer) В рулончик знакомого вида Скатаю себя -- вот отвага. Ведь терпит бумага обиды. Не то еще стерпит бумага.
Story Teller
СНЕГОПАД. Святочный рассказ Белым мелом снег засыпал города, Облизал мороз худые провода. Снежинка упала на воду, потом еще одна упала. Барсуков наспех слепил снежок, бросил навесом. Снежок с громким бульканьем нырнул, тут же закачался на мелких волнах, распуская круги. - Вот она, сила,- сказал Барсуков Степановой, -- поодиночке снежинки ничего не меняют, а вместе - сила. - И что за сила, - возразила Степанова, - вон, плывет, ныряет, ничего интересного. - Ничего ты не понимаешь, Степанова, - пояснил Барсуков, - скоро снежок растает в воде, вода поднимется в небо, там влага сконденсируется и снова выпадет снегом. И так - вечно. Это круговорот воды в природе, Степанова. И точно, как сказал Барсуков, так оно и было. Снежок растаял, и скоро был в небе и скоро выпал снегом... По парапету шагал голубь, обтерханный, больной гриппом. Время от времени он клевал каменную поверхность, принимая снежинки за съестное. Паралелльно птице семенила старушка, завернутая в теплые одежды, сжимая костлявой рукой сумку. Из сумки торчала оконечность батона нарезного, и старушка уже два раза тянулась к батону свободной рукой, но останавливалась. Голубь все также тыкался в парапет. - Ах ты, страдалец, уж мы-то страдаем, понятно, а тебя-то за что, божья ведь птица, - не выдержала старуха и, отломив верхушку батона, положила ее перед сизокрылым. Тот всплеснул крыльями, имитируя осторожность, но сил не было, и голубь, просверлив бабушку черными глазками, прижал подарок лапой и с наслаждением запустил клюв в пахучую массу. - Ага, - вскрикнула старушка и молниеносно схватила птицу, больно сдавив шею, сунула голубя в сумку и застегнула молнию. Голубь, начав биться в приступе клаустрофобии, обнаружил, что в сумке- пятеро его собратьев. Все затихли, вслушиваясь в старушечий голос. - А что же, - бормотала бабушка, - разве на эту пенсию проживешь? Только на хлеб и хватает, так хоть мясцом разживусь, супчик сварю, а то горяченького давно я не кушала... Ужо что-то свербит унутре, ноги холодные, разве ж так проживешь-то?... Что-то там унутре прямо гложет... Длилась пауза. Мужчина подал женщине зажигалку. Они относились друг к другу безразлично. Принесли вино. Пауза закончилась; мужчина стряхнул пепел в собственный бокал и продолжил, будто и не было молчания: -- ...очарование обратилось разочарованием, магия слов утратила силу; слова были упругими бумажными голубями, но понимание сожгло их, и они опали черными лоскутьями, рассыпавшись до земли и пропав вовсе. Театр весь мир, но кто может быть во всем мире, даже солнцу доступна лишь половина, что говорить обо мне. Мой мир мал, хотя и он театр. Расстаньтесь с наносным и неестественным восхищением райком, пренебрегите обязанностью слыть comme il faut: да перед кем слыть? Бросьте подальше маленькие бинокли, посмотрите на сцену - обман, ложь всюду, все пронизано притворством и неправдой. Вместо блестящих одежд - пыльные тряпки, вместо разящей стали -- картонные мечи, девушек играют юноши, юношей играют девушки, те и другие разменяли пятый десяток. Актеры презирают зрителей и насмехаются над ними, зрители кричат "Bravo-o-o", втайне ожидая, что кто-нибудь умрет прямо на сцене. Мир - театр, театр - храм искусства, и в храме - мерзость запустения. Понимаешь? -- Обратился он к своей спутнице, у которой одна рука лежала на столе, а другая на коленях. - Полная х..ня, -- подытожила подруга. Дома так яростно нависали над улицей, что мужчина по имени Гэг всерьез опасался, что они упадут и раздавят его. Мимо барражировали люди, они гвалтели, жестикулировали, выдыхали вонючий воздух, во дворе нудно лаяли собаки, прямо перед Гэгом опрятно одетая старушка рылась в мусорном баке, что-то приговаривая. В руке у старушки была сумка с торчащим оттуда обгрызенным батоном. Внезапно старушка вздрогнула, упала на спину, с деревянным стуком ее затылок соприкоснулся с обледенелым асфальтом, она отбросила ноги в фетровых ботах, похожих на копыта и рука ее совершила широкий взмах, сумка отделилась от цепких пальцев и взмыла в черное небо. На лету из сумки высыпались голуби, судорожно работая крыльями, они разлетелись в разные стороны. - О как, - сказал Гэг, делая шаг к распростертому телу, но оно в пять секунд истаяло, оставив после себя меловой обвод.
Hoaxer
- Что ты делаешь ? - Пишу стихи... - Для чего? - Так просто, от разлуки.. Просто я даю свои грехи В нежные, как крылья, чьи-то руки.. - Кто тебе заплатит за труды? - Я... - Зачем ты платишь лестью... - не плачу, я плачу - влюблена... - Ты в кого же? - В капель звон по жести, В этот мир, в глаза чернее сна, В этот воздух пряный и свободный... - Многое б ты за него дала? - Миру? Если миру - что угодно! - Не боишься: поруганья соль Больно разьедает взгляд на вещи!? - Я люблю весь мир и даже боль, Даже тот ярлык что мне навешан.. - Храбрая! - Да нет же, просто я Пустоты боюсь мирской.. вселенной И роняю строчки серебра Просто так, как сольность слез мгновений.. Милые пииты, пишите, мне очень одиноко bvp681@ic.tsu.ru