Добредя до Ярославля И без жительства на вид, Умирает непрославлен Заболоченный пиит. Только Боженьке известно, Что стояло на кону, Как по-комсомольски честно Он любил свою страну. Он прокурен и нечесан И не болен он ничем, Кроме брошенных покосов И обрушенных печей, Кроме страшного разора В обожаемом краю, Кроме муторного спора "Ай лав ю" и "мать твою". Председателю колхоза С упокойником хлопот... Но непрошенная роза У могилы расцветет. Эти розы самостийно Прорастают там и тут И, как новые крестины, Прославляют смертный путь. Словно праздник обновленья, Оставленья чепухи Эти вечные селенья И забытые стихи.
Лопух
* * * Пространство измеряют небом Или кувшинами дождя, Полями скошенного хлеба, Твоей улыбкой, уходя, Которую ты подарил мне, Шагами от моей двери К твоей, остатком чирков в кремне, Ключом, торчащим изнутри, Шкатулкой кухни, сигаретой, Луной за профилем окна, Листом бумаги белым в клетку, Минутной стрелкой, сном без сна. * * * Ночь. Забытые пуанты. Разъедает время воск. У запятнанных сервантов Постепенно гибнет лоск. Воспаленная окружность На шлифованной стене Полноправная ненужность Соответствует вполне Всплескам пламени. Пространство, Расфасованное в нем. Я боюсь тебя, Обманство. Память. Огненный пролом.
Алла Гирик
СЕЗОН ТОПОЛИНОГО ПУХА Узелки и кошелки полны - нестерпимая ноша. Ждут деревья сигнала стартера и - взрежем подушки! Берегитесь, принцессы! - вам точно не хватит горошин На такое количество белых, легчайших, воздушных, Невесомых пушинок. У снега опять именины, Дабы знали адепты зимы, что они не в опале. "Кто заметит подмену?.." А кто учредил викторину? И куда позвонить, чтобы приз драгоценный прислали? Пух встает, как стена. И глаза у прохожих карминны, И у каждого рыльце в пушку ("рыльце" - чудо-словечко). Злая старая фея пушинками топит камины, У камина сидит злая старая фея, со свечкой, И колдует, и шепчет, и слезы пророчит, старуха. Горько плачут прохожие, бедные, трут рукавами Воспаленные лица. Сезон исполинского пуха, Невесомого, - то есть почти ничего; а словами Ничего обнаружить легко; превратившись в словечко, "Ничего" принимает обличье. Эола дыханье Перманентно струится из уст. Злая фея со свечкой Вам, принцессы, готовит обиду, навет, испытанье.
Ольга Риль
Past continuous time (Навеяно английской грамматикой И фотографиями в старом альбоме) Нелепица какая - past continuous, Как что-то в прошлом может продолжаться? Когда уже все кончено давно. Уж эти мне английские глаголы, Их с глаз долой, мы в школе тему сдавши, А ты все не идешь из сердца вон. Из сердца вон, давай, ну сколько можно Мне душу рвать, как листья из тетрадки, И делать самолетики из них? Но лишь альбом открою осторожно И - падаю в прошедшее пространство, В твою любовь, как в позабытый стих. Любовь была, ей наплевать на невидаль, Нелепицу, грамматику и паузы, И, кстати, на глаголов времена, Ей наплевать, что кончено и не было, Она на каждом снимке расписалась, Она - была, и не ее вина, Что жить ей здесь, внутри, а не снаружи Альбомного тугого переплета, И Ей, счастливой, вовсе невдомек, Что после, кто-то после стал не нужен, И кто-то после предавал кого-то, И кто-то не сберег. Уж в этом-то мы точно постарались, Но только нет ей дел до идиотов, Разрушивших обетованный храм, Она на каждом снимке расписалась, И нам в глаза из прошлого смеется, И обещает переплеты - нам. Запутало знакомые законы Прошедшее продолженное время. Оставь любовь - не нам ее склонять За то, что продолжается, но в прошлом И, как бы существует, но отдельно, За то, что не умеет умирать. Stef
Очень Грустная Песня - 2 По этому поводу Дед Матфей заметил: Совы летают низко. Их инфракрасные очи Мягко сканируют местность - ищут летучих мышей. И мыши летают низко, только уж нервно очень. Кому же понравится, если его назовут мишень? Совы летают в группе. Совы летают в паре. Значит у мышек шансов - практически, по нулям. А в жизни сова добрый, хороший простой парень. Это работа такая - ночью летать в патрулях. Так-то...
Дед Матфей
Четверг, 19 августа 1999
Выпуск 59
"Однажды с добрым русским писателем, Владимиром Сорокиным случилось несчастье. Злой русский программист, Андрей Чернов, положил за бесплатно в Сеть Интернет новую книжку Сорокина, "Голубое Сало". Добрый русский писатель Владимир Сорокин пришел к несравненному Бао Гуну просить совета..."
Серж Мелентьев. ЛЕГЕНДЫ О БАО-ГУНЕ. Часть 2.(по ссылке)
* * * каждый день падают стопки книг, с каждым днем ближе день, когда листья станут падать, и каждый миг рассыпаться будет во мне и в них на кусочки мелкие хрупкого ломкого счастья. и охватит меня и листья такой покой, успокоение, радость лежать на почве голой под рыжей сосной где-нибудь над рекой... если только наступит когда-нибудь день такой, я пришлю тебе пару листьев по почте. я приду к тебе сам, но уже на исходе зимы, я хочу заслониться льдом от сумасшедшего лета. все потом. я устал от скачки, от кутерьмы. день наступает, я чувствую скоро все мы: книги и листья и я облетим еще до рассвета.
* * * по реке моей тихой плывут челны скользят не гоня пред собой волны по течению льются по шляхам моим битым пылят волы спешат шарахаясь от волци злы копыта бьются струг ли телега - брус ли круг это я еду к тебе мой друг увижу вдруг
ДРУЖБА НАРОДОВ - 2 тишина повисла и солгала это сказали мне зеркала и сразу разбились-лопнули-треснули. мне интересно: какой тропой мне интересней еще: на кой вот только вам интересно ли. гнаться-не гнаться идти в депо каммингса, томаса или по в этом черном июле-августе отражения множатся бьются валятся отражения бабуином скалятся за пропадают и бегают по величественной августе. титул сакральный хорош не тем чем обычно хорош тотем груженые всяческим хламом фуры из империи прямиком идут туда где не ждали, но там их ждут знаки улавливающие авгуры холм авентийский размножен многажды несчастливый тринадцатый аррондисман монастырь-на-горке душой шалман да я плебей пока. подожди. авгиевы алфеем чистились, седьмым из двенадцати чистой мыслию помноженной на сталлоне бицепсы помноженной на виллиса трицепсы помноженной на широчайшую австроугорца партайтоварища шварценеггера сухой прощелк упавшего триггера на простыне на белой лежит белейшая два холма этих маленьких - радость горца как будто сама зима их высятся как будто зима намела их высятся все другие опали давно, отвисли, а эти грудки до рима высились. до щека хорива их брата кия. киники стоики и сократики, другие блаженные, автаркия, какие-то горки в аттике. я не удерживаю kata stichon падаю с монорельсовой в одну из харит - аглаю. я мелитопольский автохтон задетый палладой своей совой тихо вою.
* * * как разбитое сердце мое плачет лодочка на воде пляшет дурочка на волне я люблю я люблю ее вы не спрашивайте где где неважно, неважно вполне.
* * * покачиваю головой китайский болванчик болит средний пальчик не освоил я метод слепой покачиваю головой на нет и на да одинаково слишком сладко все слишком лаково лучше горько эстетика безобразного разного
Sergio Бойченко
"...Может быть, потому, что для многих из нас Париж с детства - как та хрустальная сказка, исполнения которой ждешь, зная, что не сбудется, как мираж, к которому стремишься, как облако, вон то, огромное, ватное, на котором бы поваляться, как на перине - ан нетушки, самолет прорезает его и видишь - да, опять правы эти физики, и эта субстанция - всего лишь плотный туман, рассеяние Ми, если угодно... И вдруг эта сказка обрушивается на тебя реальностью, такой ощутимой! И чувствуешь, что глаза становятся точь-в-точь вот этот широкоугольный объектив вашего фотоаппарата..." Margaux. МОЙ ПАРИЖ (по ссылке)