Часть 5
И тут я понимаю, что она не шутит! Стреляет, отчетливо прицелившись в моё незащищенное сердце. Но видимо стрелок она тот еще была, неважный. Попала мне в плечо, в живот и одна бедро по касательной прошила, когда пули в барабане закончились. Три у неё их было, две остались во мне. Из плеча насквозь вышла, хорошо хоть кость не задела, но это я потом уже узнал. Вот, Скунс, видишь, вот они шрамы, все тут со мной, как напоминание о той ночи. Боли- то я тогда толком не почувствовал даже. В состоянии аффекта был. И вообще от вкуса крови, такую эйфорию испытал, ты не представляешь. Прямо будто какой-то энергетик глотнул, только очень сильнодействующий. Да и просто не ожидал, что меня обстреливать станут. И, к тому же, так обрадовался, что Ульянку свою нашел. Что дальше? Признаюсь, ещё в школе по дзюдо хорошие перспективы имел, так что обезвредить ведьму была пара пустяков. Ну, для меня обычного. А с двумя пулями в теле и рваными ранами чуть сложнее оказалось. Хоть и чувствовал я небывалый подъем от вкуса крови и присутствия Ундины рядом. Бросил я бабуську, чуть потрепал для приличия, но вреда не причинил сильного. Пистолет её отобрал и в карман положил от греха подальше, чтобы она ещё патронов не отыскала. И поковылял с Ульянкой прочь подобру-поздорову. Думаю и радуюсь, что после такого спасения она мне точно даст. А той старухе все неймется! Подскочила после моих захватов и бежит следом с канистрой бензина. Откуда она её только вытащила. Пытается какие- то заклятья говорить, шептать и льет всё вокруг горючее, пытаясь и меня облить заодно. Я ей дал в лоб, легонько так, чтоб отстала просто. И тут такое началось! Я сам не понял, как всё загорелось. Вроде одна из ритуальных свечей, которых там было множество, опрокинулась. Всё в один миг вспыхнуло. Пламя перекидывалось с одной шторы на другую, охватывая мебель стены и потолок. Наверное, в обстановке использовался синтетический материал какой-то. Иначе так быстро бы огонь не стал распространяться. Вобщем, запахло жареным в прямом смысле этого слова. Девки голые выбегали из всех комнат, орали, визжали от страха, мужики в трусах выбегали. Отовсюду валил черный едкий дым. Я только не понял, успела та белобрысая ведьма выбежать или нет. Но мы с Ульянкой еле сориентировались, куда надо бежать. Это Ульянка мне показала, а без неё я бы в той суматохе не нашел выхода. Да так бы и задохнулся там, в этом злачном подвале. Я Ульянку, как мог, закрывал собою, пока мы пробирались к выходу, а у меня все плечи пообгорели. Куртку-то я снял же, чтоб прикрыть Ульянкину наготу. Вобщем, ночка та ещё выдалась. Когда мы выбежали на свежий воздух, то видели, как люди, выбегавшие из охваченного пламенем помещения падают без сознания, отравленные едким дымом. Мы с Ундинкой сами едва откашлялись. Стали приезжать машины скорой, пожарные, милиция. Милицию, видимо, охранник вызвал еще, нажав ту тревожную кнопку. Мы побежали ко мне домой, пока никто не обратил на нас внимания в этой суматохе. Мы только увидели, что милиция стала всех подряд задерживать, опрашивать и запихивать в фургон к себе. Врачи скорой стали оказывать помощь пострадавшим. Так что мы решили от них тоже подальше держаться. Ульяна по пути ревела страшно, рыдала от страха. Говорит, что её теперь поймают и всё, отомстят за тот пожар. Тильду- то,- говорит,- вон живой закопали. Это я тогда вообще не понял. И откуда она могла узнать про Тильду-то? Я хотел спросить, но она была не в состоянии говорить. Поэтому я ничего не стал её спрашивать, я её просто успокаивал, говорил, что мы сбежим от всех. Куда бежать только я не понял. Мы пришли, наконец, ко мне. Мама проснулась. Она пока меня ждала, в кресле задремала. Испугалась, сильнее прежнего, увидев нас в таком виде. Ульяну она тут же чаем отпаивать стала. Я сказал маме, что на неё напали бандиты в переулке и одежду всю забрали. Мама вообще ужаснулась. Бросилась милицию вызывать, но я её уговорил успокоиться. Говорю: «Видишь, девчонка в шоке ещё. Утром мы сами в милицию сходим, заявление напишем». Я пошел в мед. пункт, так как понял, что истекаю кровью от своих ранений, ожоги болели страшно. Мамке-то я не сказал, что меня обстреляли, и я обгорел. Ей бы это не очень понравилось и напугало ещё больше, а я её беспокоить не хотел. И ещё она мне всё котлеты предлагала. Не знала, что я уже отведал плоти человеческой ночью той. Какие мне котлеты после этого. И потом я весь кровью истекал, даже сам испугался. Меня Ундина еле- еле перевязала, при этом все плакала и причитала. Бесовская ночка выдалась, ничего не скажешь. Точно неудачный день по астрологии. Полнолуние или как там? Вобщем, прихожу в медпункт и знал бы заранее, что там будет, не пошел бы. А там вообще шоу - программа началась. Ну, как только доктор из приёмного покоя увидел характер моего ранения, то сразу переменился в лице. Я прямо через плечо могвидеть, что мне там в карточке пишет этот бородатый субъект в шлепанцах. «Огнестрельный»- сумел я разобрать слово. Так вот, не успев даже написать свои каракули, он сразу так небрежно бросил медсестре: Рита, звони, куда следует. Я от неожиданности аж подпрыгнул, да так, что у меня из кармана револьвер ведьмы вывалился. Тот самый, которым мне этот характер ранения нанесен был. Наступила немая сцена. Пистолет звонко стукнулся о пол из белого кафеля и затих. На оружие безмолвно смотрел бородатый врач, неуверенная медсестра, и ещё пациент с гипсом на ноге, который был и не причем вобщем-то. Ему «посчастливилось» сидеть в этот момент на кушетке, покрытой клеёнкой, в процедурном кабинете. Я понял, что бездействовать не получится и решил взять инициативу в свои руки. Ну, дела, что за ночка! Вот сидел бы себе дома захват Фишера разбирал. А тут это! Все из-за Маринки! Вот ты когда- нибудь наставлял оружие на человека, а Скунс? - обратился в очередной раз Алекс к своему соседу по камере. Я сразу вижу, что нет, а то разве бы оставили тебя тут, в комфортабельных условиях, с белым человеком и трехразовым питанием? Поместили бы точно в общую камеру, как Шерлок ваш обещал, ну где сто человек находятся. Как там он сказал: «паразиты, домогательства?» Ну да я не о том. Слушай, Вонючкин, дальше. Значит, вываливается револьвер. И тут я понял, что по-другому не получится. Никак по-хорошему не удаётся с людьми договориться. Я, тогда подхватываю револьвер с кафельного пола и ору медсестрам и дежурному врачу, что есть мочи. У меня даже вены на шее вздулись, хоть она, шея, у меня и была вся покусанная: «Хоть одна тварь двинется с места звонить, на куски порву!» И они, работники медицины эти, видели по выражению моего лица, что я вообще не шучу. Я прямо специально построил такую гримасу, чтобы поняли, что я каждого противоречащего буду разрывать в клочки. Ну, на этом фоне, конечно, обслужили по высшему разряду и без очереди. И пациент в недоналоженном гипсе вежливо освободил кушетку и пропустил на извлечение пуль из моего истерзанного организма. На этом нервном для меня фоне и провели мне лечение. Хотели наркоз поставить. Рита говорит, полагается в моём случае. Но я им: «Вы меня за идиота держите?» Врач - бородач дежурный сразу оставил эту идею, покосившись на орудие из металла. Зато дал спирта медицинского. Я, наверное, сразу стакан выпил. Мне ещё Ритка- медсестра минералки принесла и таблеток. И я запил этот адский напиток, поделившись с «недогипсовым» пациентом. А доктор, чтоб не соврать, в ту ночь наложил мне ещё шестнадцать швов. Так-то, Скунс, а ты вот следствия своего боишься. Ты после этого рассказа поймешь, чего бояться- то надо. Врач-бородач, конечно, сразу ментов вызвал, как только я за порог вышел. Связывать- то я не стал никого. Что я нелюдь что ли, в конце концов? Да и потом меня после спирта в сон клонило конкретно, а может от тех успокоительных таблеток, не могу точно сказать. Я уже чувствовал, что падаю с ног от усталости. Я поэтому решил ментов не дожидаться и бодро поковылял прочь. Револьвер только из рук не выпускаю. Спокойствие мне придавало поглаживание рукоятки. Чё-то я такой нервный стал в ту ночь. Но уже светало. Я немного успокоился, думал всё позади уже страшное. Слышал вдалеке рев пожарных сирен и сирен скорой помощи. Много душ пострадало в ту ночь, и невинных, и злобных. Я себя, конечно, к невинным относил. Уже к дому подходил, свернул в переулок, как кто- то меня по голове лопатой бьет. Сзади так, по-подленькому. Я не понял кто это был. Просто вырубился...