Часть 3
Очнулась я в больнице. Доктора и медсестры сновали вокруг туда-сюда. Тяжелая черепно-мозговая травма не давала мне внятно связать отдельные слова и четко объяснить, что со мной случилось. Оказалось, что я провела уже четыре дня в беспамятстве. Когда, спустя ещё день, я обрела способность обрывочно, но понятно изъясняться, видя мое взволнованное состояние, доктор, лечащий врач, внимательно выслушал мою историю. Но, к сожалению, отнесся к ней крайне несерьезно. Родители тоже присутствовали в больнице, видимо, им позвонили с моего мобильного телефона. Они тоже ожидали, когда я приду в сознание, чтобы понять, что случилось. Кроме травмы головы, у меня был еще несложный перелом бедренной кости, но, как я поняла, доктора он меньше беспокоил, чем моя голова. Так вот, доктор объяснил мое состояние родителям переутомлением, нервным стрессом и, собственно, травмой: -Она много занимается?- спросил он во время очередного обхода. -Да, она отличница у нас. Только по математике четверка,- сказала мама. -Ну вот, типичное состояние для невроза. Она сама придумывает то, чего не было на самом деле, чтобы защитить свою психику от каких- либо переживаний или страданий. В вашем случае, девочка боится не оправдать надежд, не поступить в престижный ВУЗ, не выполнить успешно ту программу, реализацию которой вы от неё ожидаете. -С этими словами Дядя врач вколол мне в установленный на локтевом сгибе катетер какое- то лекарство. Мне стало легко и хорошо. Все проблемы показались незначительными и далекими. Я уснула и пребывала в сладком легком своем забытье следующие двенадцать часов. Должна признаться, некоторые постулаты этого Доктора были справедливы. В последнее время я действительно много занималась, и недосыпание, вызванное работой в салоне «Изабель», конечно, подточило мои чувствительные нервы. Но разве было мое беспокойство учебой и неудовлетворенность, а также страх облажаться на экзамене столь сильны, чтобы я придумала себе такую вот историю, о которой вам только что рассказала. Когда я проснулась в следующий раз, то поняла, что нахожусь вовсе уже не в травматическом, а в психиатрическом отделении. И каждый раз, когда я сбивчиво и торопливо начинала объяснять про кладбище, воскресшую Тильду и Саню Ванина, каждый, кто слышал это, лишь участливо кивал головой. Я, наконец, поняла, что пока я не дам понять моим врачевателям, что здорова, не покину стен больницы. А, значит, судьба моего подельника так и останется тайной за семью печатями. Я приняла правила игры, силой навязанные мне. По крайней мере, пыталась принять. Дело в том, что я действительно вела себя неадекватно. И трудно было представить, чтобы здоровый человек мог бы так вскрикивать при каком- нибудь шорохе или стуке и настаивал на том, чтобы спать исключительно при свете. Когда заканчивалось действие успокаивающих лекарств, состояние мое резко ухудшалось. Я действительно начинала бредить, и в глубине больничной палаты мне мерещилась красавица Бьянка с остекленевшими зелеными глазами. Да, именно тогда, предательская седина появилась у меня на голове. Я часто видела кошмары, даже когда употребляла таблетки. Да, часто видела кошмары. Тот самый эпизод я часто переживала в своих снах, когда волосы Тильды Бьянки стали шевелиться у меня в руке, превращаясь в настоящих тонких змей. Змеи опутывали мою руку, вгрызались в кожу, проникали вглубь плоти, находили шею, артерии и питались мною, увеличивались в размерах, и, удваивая свой аппетит, выпивали литры крови. Вот это было по-настоящему страшно. Я просыпалась в холодном поту, просила, чтобы меня не оставляли в одиночестве и постоянно звала Саню Ванина. Я очень жалела, что позвала его с собой и оторвала от привычного планирования какой-нибудь шахматной партии. Все- таки парень он был неплохой. Мне постоянно казалось, что, если он подтвердит мою историю, то все уладится. Тогда ОНИ перестанут меня считать сумасшедшей. И, может быть, тогда ОНИ придут к месту захоронения Тильды и увидят её тело. Да, я часто думаю, неужели никто так и не подходил к тому роковому месту. Ведь кто-то же должен был увидеть разрушенную могилу, и все, что с этим связано. Следы борьбы, наши инструменты, например. Возможно, Тильда до сих пор опасна для общества, и бродит обреченно по лесу в поисках новой жертвы. Может, выходит из своего лежбища по ночам в полнолуние, чтобы подпитаться свежатинкой. Я очень просила маму найти Саню. Но мама говорила, что никогда под нами в подъезде не жил такой мальчик. Что я просто придумала его. Она, возможно, не хотела меня пугать каким- нибудь ужасом о нем. Когда я вышла из больницы, а произошло это только через месяц, то первым делом, поковыляла на своих костылях к нему домой. Дверь мне открыли незнакомые люди. Они сказали, что купили эту квартиру неделю назад. Ничего вразумительного они не сказали. Адрес предыдущих жильцов тоже. Мне понадобилось ещё время, чтобы набраться смелости и отправиться на то мусульманское кладбище, чтобы найти зловещее место. Отправилась я, разумеется, днем и взяла с собой маму и дядю Леву. Мама накрасила губы яркой помадой. Дядя Лева постоянно бурчал про мое больное воображение и неустойчивую психику. Удивительно, мы бродили по тропкам, перешагивали через ограды и, приминая ногами высокую траву, шуршали прошлогодними листьями, через которые пробивалась свежая зеленая поросль, но так и не нашли места, хотя бы отдаленно напомнившего мне декорации к тому ночному происшествию. Тогда, спустя ещё несколько дней, я отправилась в салон «Изабель». Там я увидела только свежее пепелище. Такого салона больше не было. Не было и салона «Парики и шторы „Изабель“. Все сгорело дотла. Я не знаю, что там произошло, и какой тайный смысл во всем этом, но часто во сне я вижу своего друга Саню Ванина, который отбивается лопатой от этого таинственного существа из потустороннего мира. И я яростно стараюсь понять, куда он мог деться, и что из произошедшего той ночью было реальностью, а что- плодом моего больного измученного учебой невыспавшегося воображения. Спросите, что было дальше? Мама нашла деньги на репетитора, и я, окончив школу на одни пятерки, поступила в институт. Учеба мне давалась нелегко, но я больше не пыталась подзаработать. И больше я не пользовалась средствами, которые могли бы мне помочь взбодриться или открыть новые возможности для «зубрежки». Вечерами я сидела дома и усердно выполняла заданные работы. На дискотеки и прочие увеселительные мероприятия я больше не ходила. Засветло я всегда старалась попасть домой. Ужаса, который пришлось пережить, мне хватило на всю жизнь. Засыпаю я исключительно используя те успокоительные таблетки, которые раз в два месяца прописывает доктор. Да, иногда я все- таки пробую утешить себя надеждой, что все случившееся в ту ночь являлось плодом моего воображения и результатом действия тех препаратов, которые я употребляла для стимуляции умственных способностей. Тогда все произошедшее могло бы уложиться в какую- то картину мира. Кажется, вот и все, что я хотела вам рассказать. Хотя нет, есть ещё кое-что. Когда помогала старшей дочке делать генеалогическое древо семьи ко дню Победы, то нашла одну интересную заметку в интернете. Это была ста