От мыслей отвлек настырный звонок в дверь. Я открыла и поняла, что коллекция сюрпризов, преподнесенных Катериной за нашу долгую дружбу, пополнилась еще одним. Кто еще может появиться у меня в половине восьмого утра в субботу, в полном походном снаряжении, с рюкзаком и палаткой! Екатерина Лютаева! Минуты три я молча смотрела на подругу, не понимая, куда она собралась в таком виде. Катька не позволила держать ее на пороге долго.
– Так. Ну что ты на меня уставилась? Собирайся! У тебя два выходных! Ты что, в городе собираешься торчать? Мы же договорились!
– Куда собирайся? О чем договорились?
Катя посмотрела на меня как на законченную маразматичку, но, сделав скидку на общую недалекость и хроническое отсутствие памяти, пояснила:
– А ты не помнишь? Мы же еще в «Красном драконе» решили, что когда Мелька с Глашкой поедут на эзотерический фестиваль в Петиярви, то возьмут нас. Ну так вот, они уже там. Поехали.
– Так я же не была в «Красном драконе»!
– Ах, черт, точно, ты же тогда охотилась за этим матадором!
– Почему «матадором»?
– Похож. Испанец с темным огнем в глазах. Между прочим, ничего мужик! Я бы под такого мужскую коллекцию сделала. Да все забываю спросить, поймала?
– Кто кого еще поймал.
– Так, понятно! Влюбилась, страдаешь! Тем более нечего тебе делать в городе, собирайся, составишь Глашке компанию! Она тоже вся в страданиях! И мне веселее, что я там буду, как дура, одна среди этих эзотериков! Давай-ка будем дурами вместе. Тем более по твоему лицу видно, что ты и так не в своем уме.
Если бы проводили конкурс на самую бесцеремонную подругу, Катя Лютаева заняла бы, безусловно, первое место. Но… что бы я без нее делала! Вот сейчас, как оказалось, именно это мне и нужно: поехать куда-нибудь, повидать новых людей, развеять тоску по ветру. Я уже давно хотела познакомиться с теми, кто занимается всякими эзотерическими практиками. Вот пожалуйста, повезло! Езжай, знакомься! Можешь посмотреть на людей, которые имеют дело с магией не в погоне за бутербродом с икрой, а для души. Вдруг удастся найти ответ на вопрос, какое место в мире занимает эта магия? Кроме того, что ей отведено в салоне?
Я стала собираться. А Катька, сбросив рюкзак и палатку в прихожей, бегала за мной и всячески мешала, будучи при этом уверенной, что поторапливает. Собираться я умею быстро, я вообще легкая на подъем. Тем более, что мы с папой неоднократно в моем сопливом детстве ходили в походы с рыбалкой. У нас имение под Вырицей. Точнее, просто большой старый дом, который достался моему папеньке в наследство, и участок в пятнадцать соток. Сейчас на даче живет папина пожилая тетка, младшая сестра его матери. Она разбила Цветник, который называет «альпийской горкой», и Упорно поддерживает жизнь в парнике с огурцами.
Тетушка лет пять тому назад овдовела, детей у них с мужем не было, и теперь всю свою энергию пожилой дамы, не знавшей материнства, тратит на то, чтобы превратить нашу дачу в швейцарское шале. Батюшка, тихо чертыхаясь, извлекает из заначек различные суммы на плотников, электриков, насос, землю и так далее. Довольно быстро, надо заметить, несмотря на усилия Катерины, я собрала свой старенький рюкзак. Достала из шкатулки подвеску Александры Петровны и, немного повозившись, застегнула на шее. Автоматически сунула в карман джинсов охранный пояс, удивляясь, что же это со мной стало? Неужели я такая пугливая? Внизу, как я и предполагала, уже стоял бежевый «фольксваген» Андрея.
– Привет, Андрюша, ты с нами едешь?
– Нет, довезу до скоростного шоссе. Мне самому надо на дачу под Лугу.
– Так тебе не по пути!
Андрей только хмыкнул. С Катериной ему всегда по пути, даже если в другую сторону. По дороге подруга и ее бойфренд оживленно болтали, а я все варилась в соку вчерашнего вечера. Почему он меня не поцеловал? Ведь ему же этого хотелось.
– Приехали, девочки. Посидите, я куплю билеты и посмотрю расписание.
«Чего это он галантный такой? Мода такая нынче?» – подумала я, глядя вслед Андрюхе. Он появился через пять минут, держа билеты, и сказал, что электричку уже подали, пора садиться. Мы подхватили вещи и пошли быстрым шагом через громадное, гулкое здание Финляндского вокзала. Он. в отличие от Витебского, знакомого с детства, всегда был для меня воплощением чего-то необычного, загадочного, каких-то новых дорог и неоткрытых земель. И мороженое здесь казалось вкуснее, почему – непонятно, ведь делали его на том же хладокомбинате, а вот казалось, и все. И сейчас, когда мы втроем бодренько бежали вдоль вагонов, забитых дачниками с котомками и туристами с рюкзаками, в душе моей жило ожидание чуда. Я даже волновалась.. Какие они, эзотерики?
Наконец нам удалось найти более или менее свободный вагон, и мы, попрощавшись с Андрюшей, я по-дружески, а Катя нежно, сели. По вагону прошла тетка с сумкой-холодильником, зычно выкрикивая сорта мороженого. Мы взяли по сахарной трубочке. Электричка дернулась всем своим червеобразным телом, набитым до отказа желающими отдохнуть, и застучала колесами, медленно набирая темп.. Катька прищурила на меня болотный глаз:
– Ну, колись, подруга, насколько плохи твои дела. Колись, колись, я сегодня добрая, выслушаю.
Я подумала: вот случай рассказать Катерине все мои новости, накопившиеся за две последние недели.
И я стала рассказывать. И про сумасшедший вторник, когда в салоне появилась моя невестка Лена собственной персоной. И про бабушку-девочку, которая, как и Глашка, любит белоглазого журналиста, но применяет для своих любовных дел магию. И что наша честная Глафира попала к Татьяне под отворот, короче, все. Как быть с Глафирой, мы так и не решили. Говорить, не говорить? Никто не хотел ссориться с непредсказуемой, обидчивой Глашкой. Дорога за болтовней кажется короче, и вот уже Катерина позвонила Мельке, чтобы та встречала нас на платформе, а иначе – заблудимся. Когда мы приехали, Мелька еще не подошла, и я оставила Катерину дожидаться ее и сторожить вещи, а сама направилась в местный магазинчик, купить чего-нибудь вкусного. Катерина предупредила, что готовят на фестивале кришнаиты и чтобы я не вздумала покупать мясное. Застыдят. Когда я вернулась, Катерина с посвежевшей и румяной, как турецкое яблоко, Мелькой уже стояли на платформе. Вообще Мелания Кутузова загадочное создание. Начнем с имени. Однажды я спросила, почему ее так назвали, и Мелька со вздохом поведала, что в честь бабушкиной сестры и что ей еще повезло! Могли назвать Пульхерия. Мама настаивала, но отец воспротивился. Сказал: «Пожалей девочку!» И был прав. Мелания Кутузова – хоть сократить по-человечески можно – Меля. А вот если бы мама победила, что бы вышло? Пуля? Или Херя? С таким имечком в школу не ходи, сразу вешайся! Но это еще не все особенности Мельки, например, она очень странно реагирует на пребывание в лесу. И всегда одинаково. Сначала ее страшно колбасит, просто наизнанку выворачивает. Потом ей надо немного поспать минут пятнадцать, и заснуть она может под любым кустом. Просыпается бодрая и свежая как огурец и может маршировать по лесу долго, в любом направлении, не уставая. У меня всегда Мелька вызывает ассоциацию с каким-то лесным духом, который по недосмотру Лешего живет в городе, а когда попадает в родную стихию, после «небольшой ломки», снова становится «своим». Что-то определенно есть в ней колдовское, что есть в Александре Петровне или Татьяне. Не зря же Меланию называют ведьмой.
Мы двинулись к лагерю. Он располагался в лесу, на берегу небольшой мелководной речки. Живописное местечко! Хвойный лес, гористая неровная местность, высокие берега, разноцветные палатки, расположенные группами без всякой системы. Множество людей самого разного возраста, но больше молодых. На самой большой поляне стояла заботливо сложенная кем-то поленница. Здесь я увидела настоящий вигвам! Вокруг него происходило действо! Невысокий полноватый человек в костюме индейского вождя ходил по кругу, стучал в барабан и издавал пронзительные вопли. За ним гуськом ходили еще человек тридцать-сорок и дружно ему подвывали. Я дернула Мельку за рукав:
– Кто это?
– Это индеец Вапити.
– А что он делает?
– Не слышишь, что ли? Вопит! Тучи разгоняет.
– И что, у него получается?
– Конечно! Смотри, солнышко появилось! Может, посветит еще с полденечка!