ЭЛЕОНОРА. Конечно нет, потому что дом мы купили в Баден-Бадене, а покупку оформили на моего дядю. И денег никаких у тебя нет. Осталась только шкатулочка фамильная, да несколько моих украшений.
СЕБАСТЬЯН. Правда что ли? Значит он неплатежеспособен?
ЭЛЕОНОРА. Вы сами подумайте, молодой человек, откуда деньги у бедного профессора физики? Все, что у нас было, я принесла с собой в качестве приданого.
ПРОФЕССОР. А вот это как раз и неправда. Я сам тоже прилично зарабатывал. У меня были ученики, и кроме этого, я много публиковал статей в разных научных журналах, что давало мне средства.
ЭЛЕОНОРА. А еще больше переводил на свои никчемные опыты.
ПРОФЕССОР. Я попрошу, тебя, Элеонора, при посторонних наши личные проблемы не обсуждать!
СЕБАСТЬЯН. Ага, значит вы все-таки признаете, что это ваша жена?
ПРОФЕССОР. Ну… если только в какой-то степени… Да и то! Все это еще требует серьезных доказательств.
ЭЛЕОНОРА. Что значит в какой-то степени? И какие серьезные доказательства тебе нужны. Что-то ты сегодня сам на себя не похож Александер! И кстати, где это мы и что это за новоявленный Калиостро?
ПРОФЕССОР. Видишь ли, дорогая, я сам его толком не знаю! Мы встретились довольно случайно. Этот человек только помог нам так сказать, увидеться.
ЭЛЕОНОРА. Помог — и отлично… Заплати ему и пошли отсюда.
ПРОФЕССОР. С какой это стати? Не собираюсь я всякому шарлатану платить деньги!
СЕБАСТЬЯН. Это кто здесь шарлатан? Я?
ПРОФЕССОР. Ну не я же!
СЕБАСТЬЯН. Если вы думаете, что преподавание в Санкт-Петербургском университете и профессорское звание дают вам право оскорблять людей, то вы глубоко ошибаетесь, милейший! Все условия нашего договора я целиком выполнил! Вы просили вызвать душу вашей жены? И я ее вызвал! Надеюсь, теперь вы уже не сомневаетесь, что перед вами ваша жена Элеонора? Элеонора Карловна Остоженская? Правда, я сам до конца не понимаю, как все это произошло…
ПРОФЕССОР. С точки зрения физической науки это вопрос спорный. С одной стороны, эта дама говорит, как Элеонора, но это еще не является абсолютным доказательством, что данная субстанция, называющая себя Элеонорой Карловной, таковой является на самом деле? Ведь тело принадлежит не ей!
ЭЛЕОНОРА. Это кто я — субстанция?
СЕБАСТЬЯН. Ну знаете ли… согласно условиям контракта, вы просили вызвать душу, а не тело! Про тело разговора вообще не было!
ЭЛЕОНОРА. Что-то я тебя не пойму, мон шер! О каких доказательствах ты твердишь?
ПРОФЕССОР. Подожди, дорогая у нас здесь принципиальный научный спор!
СЕБАСТЬЯН. Знаете, профессор, вы эти свои материалистические штучки бросьте! Тем более, что сами-то вы кто?
ПРОФЕССОР. Я вам уже тысячу раз говорил — профессор Санкт-Петербургского университета Александр Михайлович Остоженский!
СЕБАСТЬЯН. Или, если говорить современным научным языком — развоплощенная сущность! А уж если быть до конца пунктуальным, вы умерли девяносто лет тому назад! Кстати, попрошу об этом не забывать!
ПРОФЕССОР. Ах я умер? Да, я умер! Но с научной точки зрения сам по себе этот факт еще ни о чем не говорит.
СЕБАСТЬЯН. Говорит: говорит… Мне вот только одно непонятно? с каких это пор всякие там мертвецы стали так болтливы, да еще вопреки всем законам вашей-же, заметьте, физики? И, кстати, милейший господин материалист:, насколько мне не изменяет память, вы собирались о чем поговорить со своей, так сказать, бывшей женой? И даже просили меня вызвать для этого, с позволения сказать разговора ее душу аж с того света, в который вы, с позволения заметить, не верите! Прошу вас приступайте к делу, время, между прочим, не знаю как у вас, а у нас… не безгранично!
ПРОФЕССОР. Нет уж увольте, милостивый государь… Пока я окончательно не разберусь в существе данного вопроса — с места не сойду!
СЕБАСТЬЯН. Ради бога, только сначала заплатите за него. Сейчас видите ли, все стоит денег. Это вам не девятнадцатый век: когда можно было ставить научные эксперименты за счет богатой жены.
ПРОФЕССОР. На что это вы немекаете? Вы — неуч и шарлатан!