Ее руки скользнули вниз, и пальцы судорожно впились ему в спину.
Позвоночник пронзила ужасная боль; последнее, что он услышал, прежде чем потерять сознание, — это собственный дикий вопль.
Глава 5. НАМЕКИ
Уже второй раз за этот день Кэл пришел в себя; только теперь вместо камней и пыли под ним был мягкий ковер. Он попробовал пошевелиться — и тут же болезненно скривился.
— Кэл, о Господи, Кэл? — услышал он голос Никки.
Что она делает здесь? Этот странный вопрос крутился в голове, пока сам собой не появился ответ: они беседовали, и Никки сказала, что Линн больше нет в живых. Даже не пытаясь ничего припомнить, он совершенно точно знал, что Линн дома нет. Никки сказала правду. Невыразимое горе опять навалилось на Кэла.
— Все в порядке, — сказал он наконец и открыл глаза. Опустившись рядом с ним на колени, Никки глубоко вздохнула.
— Что это значит? Что с тобой произошло? — Она осторожно коснулась его щеки.
Кэл, не вставая, посмотрел на нее.
— Лучше не спрашивай; отчего умерла Линн?
— Ты действительно этого не помнишь? — сказала Никки сквозь слезы.
— Пожалуйста, ответь мне.
— Она погибла там, внизу, вместе со всеми. На Земле. Теперь ты вспоминаешь?
— Да, теперь уже да Но как она оказалась на Земле?
— Кэл, об этом тебе лучше не думать. Ты без всяких оснований взвалил на себя вину за случившееся. И не исключено, что именно это довело тебя до такого со стояния. Давай, я отвезу тебя в клинику?
— Мне нужно знать. Я должен знать. Расскажи мне все.
Никки слегка отодвинулась.
— Это была экскурсионная поездка, самая обычная.
— Я настаивал, чтобы она поехала?
— Мы оба согласились с тем, что для нее это будет замечательно.
— Но идея была моя, верно? — Кэл сам был родом с Земли, а Никки — почему-то сейчас он был в этом уверен — родилась и выросла уже на Дедале.
— Но это еще не повод винить себя.
Кэл попытался подняться.
— Помоги мне встать, — попросил он, не в силах сделать это самостоятельно.
— Нет уж, лежи, тебе и так уже чересчур досталось. Удивляюсь, как тебя еще не парализовало после такого удара. — Кэл вопросительно поднял брови, и Никки добавила: — Я уже взглянула на твою спину; черт возьми, чем ты занимался?
Скрывать что-либо было уже поздно.
— Ты не поверишь, но я и сам не знаю. Определенно я оставил свое благоразумие вчера в салоне «Забвение».
— «Забвение»? Но зачем?
— Понятия не имею. Ты поможешь мне подняться?
— Только если потом мы поедем в клинику. Просто для обследования.
Вместо ответа Кэл ухватился за ножку кресла, пытаясь подняться сам.
— Ну и упрямый же ты! — Смирившись, Никки подхватила его под мышки. — Так как же ты все-таки угодил в это «Забвение»?
— Это меня самого ужасно интересует. — Кэл выпрямился, опираясь на ее плечо. — Но я надеюсь выяснить. Думаю, что у себя в офисе мне удастся вспомнить еще какие-нибудь детали. Образные раздражители, знаешь ли, прекрасно этому способствуют, я уже убедился.
— Кэл, а ты… а ты помнил меня? — спросила Никки, затаив дыхание.
— Почему ты спрашиваешь?
— Ну что за дурная привычка отвечать вопросом на вопрос? Не знаю. Ты просто изменился, стал каким-то другим…
— Извини, но о тебе я тоже забыл, — искренне ответил Кэл. — Честно говоря, я и сейчас мало что помню, хотя память понемногу возвращается.
— Значит, все эти слова о том, что я нужна тебе — они…
— Они шли от сердца — вот все, что я могу сказать. Видимо, чувства возвращаются к человеку быстрее, чем осознанные воспоминания. — Глаза Никки наполнились болью и у него внутри все перевернулось. — Я знаю, что приятного в этом мало, но это правда. Больше ничего предложить не могу. Я говорю это не для того, чтобы разжалобить тебя — просто сказал то, что чувствовал. Очевидно, со мной это произошло впервые — иначе ты сразу бы догадалась, что к чему, и реагировала бы по-другому. А теперь, поскольку эмоциональные встряски помогают мне вспоминать, я отправляюсь в офис.
— Ты же в стрессовом состоянии, Кэл! Я должна отвезти тебя в клинику!
— Прости, Никки, но у меня просто нет времени.
Это тоже лишь смутное ощущение, и мне нечем его подтвердить, но поверь, дело не только во мне. Все гораздо серьезнее. И я собираюсь узнать, в чем дело.
Повинуясь порыву, Кэл поцеловал ее и вышел из комнаты. В дверях он обернулся: Никки стояла неподвижно, с отстраненным выражением на лице.
— Извини, — как можно мягче сказал он. — Но у меня нет выбора.
Дверь тихо закрылась. Кэл в нерешительности постоял в коридоре. Правильно ли он поступает? Застанет ли он ее здесь, когда вернется? И вернется ли вообще, если учесть вчерашние события?
Только уже у станции он вспомнил о Винсенте.
— Здравствуй, Винсент.
— Привет. Куда это ты собрался?
— Хочу заглянуть в офис. Может, там я смогу припомнить еще что-нибудь.
— В какой именно офис?
— Ты хочешь сказать, что у меня их несколько?
— Ну так; один в Мачу Пикчу и один на «Виттории» — Что ж, тогда начнем с Мачу Пикчу; полагаю, он у меня основной. Я ведь не собирался сам лететь на «Виттории»?
— Во всяком случае, я о таком не слышал.
Спускаясь на станцию, Кэл заметил на стене детские каракули — «Мачу Пикчу Чу Чу». Они напомнили ему о Линн. С огромным трудом ему удалось взять себя в руки.
Офис находился недалеко от остановки; найти его оказалось несложно. По фасаду шли золотые буквы, возвещавшие: «Компьютерные Системы Управления».
В холле не было ни души; сперва Кэл удивился, но взглянув на экран Винсента, сообразил, что рабочий день уже закончился. Возле запертой двери, ведущей в служебные помещения, имелась площадка контроля папиллярного узора; Кэл прижал к ней большой палец, и дверь с резким щелчком отворилась. За дверью Кэл увидел длинный коридор, по обе стороны которого тянулись двери; к счастью, снабженные табличками с именами сотрудников. Машинально повернув голову вправо, Кэл пошел по коридору и через пять кабинетов обнаружил табличку с собственным именем. Он открыл дверь и вошел.
Комната была тесно уставлена оборудованием. Большую часть стены занимали два внушительных экрана; в центре стоял массивный стол с вмонтированным в крышку дисплеем. Из окна открывался знакомый вид на дальний конец Дедала.
Ощущая некоторую неловкость, Кэл придвинул кресло и уселся за стол. Заподлицо с передним краем крышки располагался едва заметный прямоугольник Кэл положил на него ладонь, и прямоугольник отъехал в сторону, освобождая клавиатуру.
Кэл нажал большим пальцем на белую панель, и настольный экран осветился; потом в воздухе возникло голографическое изображение «Виттории». Большинство клавиш были снабжены легендами. Кэл нажал на «жилую область» и воззрился на голограмму.
Корабль по форме отдаленно напоминал шампур, на который нанизаны одна большая репа и два цилиндра поменьше; один из них находился на противоположном конце шампура. Вокруг экватора репы загорелась оранжевым светом широкая полоска — эта часть корабля была отведена под жилую область. Значит, «Виттория» вращалась вокруг шампура — как, собственно, и Дедал. Острый конец конструкции указывал вперед, по направлению полета.
Клавиша «офисы и лаборатории» заставила ярко осветиться блюдцеобразную область, граничащую с жилым отсеком; «сельское хозяйство» размещалось в дальнем цилиндре.
Кэл коснулся клавиши «служебные помещения», и прежние легенды сменились на новые.
— Винсент, какой номер моего кабинета на «Виттории»?
— Четырнадцать-двенадцать D.
Кэл ввел номер, и между жилой зоной и служебными помещениями замигала ярко-красная точка. Он глядел на изображение «Виттории», и в душу его закрадывалась тревога; она была даже сильнее, чем в салоне «Забвение». Может, это пытаются вырваться наружу неприятные воспоминания?