Кэл нашел стакан и налил себе воды; внезапно он понял, что очень устал.
— Привычка — забавная штука, — сказала вдруг Никки. — Я весь день за тебя волновалась, особенно когда уже стемнело, а ты даже не удосужился позвонить.
Кэл решил пока не упоминать о том, что случилось сегодня на работе.
— У меня пока еще немного сознательных привычек, — сказал он. — Но постепенно они вернутся. А может, появятся новые. Кроме того, я рассердил тебя сегодня утром… А потом у меня были дела…
— Только не надо давать мне указания, Кэл; я сама во всем разберусь, а ты вечно все усложняешь.
— Ты имеешь в виду то, что я говорил тебе о своих чувствах?
— Не верю я, что у тебя вообще есть какие-нибудь чувства.
— Потому что я потерял память или потому что всегда был таким?
Глаза ее потемнели.
— Не представляю, как ты можешь любить меня и при этом забыть нашу свадьбу, рождение Линн, путешествие на Луну…
— Я помню ее гибель — и скоро минет год, как мы остались без нее.
Никки настороженно приподняла голову.
— Понимаешь, это как осколки разбитого зеркала. Но и этого мне достаточно, чтобы понять — потерять тебя для меня то же самое, что потерять Линн.
— Так почему же ты тогда…
— Хорошо, хорошо, ладно. — Кэл поднял вверх руки. — Забудем об этом.
Какое-то мгновение Никки буквально кипела от возмущения, но потом вроде бы успокоилась.
— Я кое-что разузнала об этом Доминго, — буркнула она. — Но тебе это не понравится.
Кэл насторожился:
— Что такое?
— Я просмотрела его медицинскую карту, и у меня возникли вопросы. — Никки была рада сменить тему. — Его врач. Тильда Пальмер, утверждает, что он был не очень-то похож на строителя. Тильда убеждена, что он что-то скрывал.
— А почему?
— Видишь ли, он предпочитал расплачиваться с ней бытовой электроникой или столовыми приборами.
— Да, сомнительно, что ему в таком виде зарплату выдавали.
— Ей пришло на ум другое.
— А может, эта твоя Пальмер излишне впечатлительна? Она не из тех докторов, что боятся взглянуть пациенту в глаза?
— Нет, я ей вполне доверяю.
— И что же это значит? Что он — преступник?
— Что это значит, я не знаю. Я обещала тебе помочь, вот и говорю то, что мне удалось выяснить.
Кэл отхлебнул из стакана и взглянул на Никки. Известия о Доминго, похоже, не произвели на нее особого впечатления, но она казалась какой-то подавленной. Дистанция между ними становилась все больше и больше.
— Кстати, ты еще не передумала? — спросил Кэл.
. — Нет. У меня и в мыслях этого не было.
— А вот у меня было. Должен сказать тебе…
— Звонят, — внезапно вмешался Винсент.
— Кто?
— Мишель Гарни.
— Какая еще Мишель? — подозрительно спросила Никки.
— Потом объясню. Соединяй, Винсент.
— Есть новости, которые могут вас заинтересовать, — сразу же сказала Мишель. — Полиция только что распространила бюллетень, в котором утверждается, что документы на имя Доминго оказались фальшивыми. Убитый находился в розыске по подозрению в многочисленных кражах, совершенных на Земле. Как ему удавалось так долго скрываться, они не имеют ни малейшего представления.
— Час от часу не легче, — пробурчал Кэл. — Я оставил жучок в квартире Толбора, но, по-видимому, он уже переехал в другую — на борту «Виттории».
Никки резко вскинула голову, но Кэл сделал вид, что ничего не заметил.
— Винсент, пока я не забыл — передай запись разговора в баре на настольный компьютер.
— Вы хотите сказать, что мы не за тем следили? — удивилась Мишель.
— Пока еще не знаю; думаю, пока что надо продолжать. Вы будете завтра у него?
— Да, я же говорила. В девять ноль-ноль.
— Я позвоню вам около двенадцати, если не случится ничего экстраординарного.
Мишель попрощалась и положила трубку.
— Так на чем мы остановились? — спросил Кэл. — Ну да, я говорил, что должен кое-что рассказать тебе, прежде чем ты согласишься помогать мне и дальше.
— Ты великий мастер преуменьшать. — Никки не сумела скрыть удивление.
— Это была Мишель Гарни, — сказал Кэл. — Репортер.
— Об этом я уже догадалась. Объясни лучше, почему она тебе помогает. И что такое жучки. Ты говорил как настоящий шпион!
— Вчера я был в информационном агентстве, надеясь узнать что-нибудь о Доминго. Сегодня я еще раз зашел туда: появились новые вопросы. Я не представился, но Мишель сама меня вычислила. Она настоящий следователь, и успела узнать так много, что я предпочел рассказать ей все.
— А жучки?
— А, ты о микрофонах. Я купил подслушивающие устройства и установил одно в баре «Галентайн», одно в квартире у Толбора и еще одно — у себя в кабинете.
— То есть теперь ты вломился к Толбору?
— Да никуда я не вламывался. — Он вкратце объяснил ей, как было дело.
— Ну ладно, — сказала наконец Никки. — С этим разобрались. Но зачем тебе понадобилось прослушивать собственный кабинет?
Кэл глубоко вздохнул.
— Понимаешь, здесь другое дело. Пока меня небыло, какой-то умелец побаловался с сетевым шнуром моего компьютера.
Выслушав его рассказ, Никки побледнела.
— Так вот почему ты спрашивал, не передумала ли я?
— Да.
— А что бы сделал ты на моем месте?
— Помог бы, конечно, — не раздумывая ответил Кэл.
— Не очень-то приятно сознавать, что ты во мне сомневался.
— Это не важно. Важно, что я хотел быть честным с тобой.
— Давно пора, — многозначительно сказала Никки.
Кэл наморщил лоб.
— Я сказал..
— Я помогу тебе. Жаль только, что ты мог подумать обо мне иначе.
— Спасибо тебе, Никки. Не забывай, что сейчас я многое постигаю заново. Кстати, не хочешь ли посмотреть фотографии?
Никки удивленно взглянула на него, но теперь взгляд ее стал несколько мягче.
— Винсент, покажи нам снимки, которые я получил от Мишель. В любом порядке.
— Пожалуйста, — отозвался Винсент. — Сортировка по возрасту.
На экране появилась первая фотография. Кэл потер уставшие глаза и попросил Винсента передать изображения на домашний компьютер.
— Я ищу того человека, который пытался отравить меня вчера; это — возможные кандидаты. Может, кто-то из них покажется тебе знакомым.
— Нет, всех вижу первый раз в жизни, — призналась Никки, просмотрев портреты. — Что ты собираешься делать теперь?
— Навестить оставшихся двоих, самых вероятных.
— Что значит — оставшихся?
Кэл рассказал ей о сегодняшнем инвалиде.
— Моя подруга, которой я давала капсулы на анализ, волнуется все больше, — сообщила Никки после недолгого раздумья.
— Насколько больше? Может она потерпеть еще пару дней?
— Не знаю. Ты по-прежнему уверен, что нужно узнать то, что и так скоро выяснится? Я, конечно, понимаю — чем раньше, тем лучше, — но ведь ты…
— Уверен. — Кэл вывел на экран запись разговора в баре: две страницы совершенно безвредной болтовни, — а потом вернулся на кухню.
— Ты не проголодалась? — спросил он у Никки.
— Даже думать не могу о еде.
Пощипывая большую виноградную кисть, Кэл погрузился в размышления. Никки не изменила своего решения, и это был добрый знак. Однако, возможно, сейчас ей действительно лучше бы пожить на другой квартире, — правда, предложить ей это вслух он не решился.
Никки сидела за компьютером, тоже думая о чем-то своем. Кэл смотрел на нее, и в душе его неудержимо росло чувство щемящего одиночества. Почувствовав его взгляд, она подняла голову. Кэл отвернулся.
— В чем дело? — спросила она.
— Спать очень хочется, — сказал он, направляясь к дивану.
— Мне тоже. Но в постели ты выспишься лучше.
— С тобой? — ляпнул Кэл, не подумав.
— Не со мной, а рядом со мной, — с каменным лицом сказала Никки — невозможно было понять рассердилась она или, наоборот, развеселилась.
Подумав, Кэл согласился, но почувствовал себя неловко. Что может быть естественнее, чем лежать в кровати рядом с собственной женой? Правда, если учесть, муж с трудом вспомнил о ее существовании…