– Прошу всех выпить это прекрасное вино за процветание нашего дела! За «Желание»! – Карлсон взял бокал с поданного Галлеей подноса и жестом предложил гостю кресло. Итальянец отрицательно замахал руками, показывая на часы. Не садясь, все же взял бокал и выпил несколько глотков под аплодисменты сотрудников. Лучезарно улыбаясь, Карлсон изобразил жестами застолье и танцы:
– Ресторан! Банкет! Ун аперетиво! Сегодня вечером. Переведи ему, Игорь.
Слушая перевод, Сиентино устремил на Карлсона трагические глаза, выражающие совершенную невозможность принять приглашение, и что-то с жаром затараторил.
Игорь развел руками: – Я передал ему приглашение на банкет… Сказал, что ждем Милуччи. Увы… Говорит, что Милуччи задерживается в Токио. А он сам сегодня ужинает у мэра. Намерен работать над нашими предложениями завтра.
Взволнованно простившись с Крлсоном и Буртаевым, Сиентино заторопился к выходу. Посылая воздушные поцелуи девушкам, выкрикивая: – Рерфетто! Чао, бамбини! – удалился в сопровождении безмолвного юноши. Следом отбыли телевизионщики. Замолк Верди и наступила домашняя тишина.
Карлсон рухнул в кресло, выдернул шелковый платок из-под воротника рубашки и стал им обмахиваться.
– Жарища здесь у вас, как на Привозе в летний полдень. Основательный профи наш макаронный шеф. Все сразу просек. Улыбка на миллион лир, а глаза цыганские, вороватые!
– Все отлично! Отбыл в гостиницу. Всем доволен, – погрузившись в объятья мягкого кресла, Игорь удовлетворенно прикрыл глаза.
К нему на подлокотник присела Сабина, заботливо протягивая бокал минералки:
– Классно ты его обработал.
Игорь жадно скользнул глазами по высоко вскинутым ногам «мисс», прошелся взглядом по интерьеру, мечтательно вздохнул:
– М-да… Завертелась карусель! Что б нам всем так жить!
Он не заметил Сашу. Даже когда она подошла к столу и взяла блюдо с пирожными, чтобы вынести на кухню. Мечтательные серые глаза были устремлены вдаль, в которой Саши не было.
На кухне, заполнившейся кофейным ароматом, Галлея и товаровед Нина клевали невостребованные итальянцем пирожные.
– Сидим здесь, золушки, – Нина с наслаждением жевала нечто взбитое сливочное. – Ничего, сегодня в ресторане оттянемся. Неделю пощусь из-за этого банкета, тайскую отраву глотаю. Что бы дезидерио, так сказать, поднакачать и со всей страстью накинуться! Это будет смертельный трюк – большая обжорка. За всех, кто голодает. А что ж там так сидеть? Банкет так банкет!
– Кому обжорка, а кому – праздник любви, – ухмыльнулась Галлия, карауля кофеварку.
– Виртуозно Сабинка финансового гения расколола! В два приема! – с видимой завистью «восхитилась» Нина.
– Раскрутила по полной программе! Все уши мне прожужжала, какой Игорек сексуально продвинутый и эстетически грамотный. Мастер эмоциональных эффектов. Сегодня ночью, под бой Курантов, он ей руку и сердце прямо на блюдечке предлагать будет… Секрет пока.
– Какой уж секрет! Я ж сама ей платье выбирать помогала! Сгорит финансист. Алый бархат и все голое! «Секс в саду»
– «Сад в цвету», – поправила Галлея, – Ой, она и в правду, эффектная. Во, во, во! – есть на что посмотреть. Взгляд притягивается на чисто энергетическом уровне. Резонансные вибрации бьют по чакрам. Не то, что у нас, да, Саш? А вообще-то, ей, похоже, облом с праздничком выйдет. Наш Карлсон, как мне известно, некую подлянку затеял. – Галлия протянула Саше салфетку и жидкость для мытья стекол: – Иди со стола смахни и вот этим хорошенько прысни.
На ватных ногах Саша отправилась в зал, переваривая полученную информацию. Предложение руки и сердца! Под бой Курантов! А она-то, дура, размечталась…
На этот раз ее появление Буртаев заметил и дружески просиял:
– Александра! Уже при деле! Здорово ты вписалась в коллектив! Рад.
Он и Карлсон переместились в кресла у камина, прихватив коньяк.
– Спасибо, – с усилием пробормотала Саша, потому что не благодарить ей сейчас хотелось, а выпустить из бутылки пенную струю прямо в физиономию этого «сексуально продвинутого мастера эмоциональных эффектов». Саша усердно терла столик. Господи, всего два часа на новой работе, а сколько всего произошло! В сущности – все тоже – облом надежд, кризис мечтаний. Вот ведь не хотела даже себе признаваться, зачем явилась-таки сюда. Не за деньгами. За Буртаевым. И косметичку прихватила, что бы вдруг расцвести в заветный час. Ну не могла она признать дурацкую встречу там, у метро, последней. И что же? Опять сорвалось. Да как все глупо, как обидно и жалко себя. Пуловер лучший надела, джинсы пол ночи утюгом сушила, идиотка. А здесь – «Страсть в саду..»… – Она яростно пшикала на опаловую столешницу. Резкий запах нашатыря с парфюмерной отдушкой ударил в нос.