– А Смирнов вообще на альтиста Башмета похож – ничего плохого с виду и не подумаешь.
– «Смирнофф» – это на самом деле его жена. Иннокентий Феликсовивич – концептуальный поэт. Поэтому у него с песней не очень вышло. Не его стезя, – пояснила ситуацию Саша.
– В целом, мне понравилась. Смотри, чаевик-то, чаевик – вот щедрая душа!
На сцене происходил оживленный разбор подарков веселого «Линкольна». В первую очередь прихватили полосатые «чулки» балерины. Витя, что пел под Баскова, галантно преподнес подарок будущей Алсу.
Это произвело на Зинулю ужасное впечатление.
– Витка – изменщик! – сквозь слезы выпалила она и рванулась к выходу. – Все равно я лучше, лучше Дашки танцую! Смирнова спину совсем не держит. Швабра – смотреть противно. Пойдем отсюда. Подарки мне совершенно не нужны, от них только лишний вес набирать.
… Домой ехали на автобусе, в котором уже вовсю пахло праздником. Люди везли связанные елки, какие-то веселые подростки у заднего окна танцевали под магнитофон, а сидящие женщины бережно держали на коленях торты.
Устроившись у окна в самом хвосте, Зинуля ворчала: – Вот получился шикарный праздничек! А я ждала, ждала…
– Не горюй, красавица. У тебя еще столько этих праздников в жизни будет! Надоест и думать, – уверенно успокаивала бабушка, сама этот водоворот причитающихся женской судьбе празднеств, не испытавшая.
– А твой день рождения дома отметим, ладно? – обняла дочку Саша.
– Оказывается, я родилась на французское Рождество! – сообщила Зинуля громко, косясь на пассажиров.
– А мы православное в январе отметим и ты нам станцуешь. И вообще получше садик найдем, – то же, скорее для публики, чем для внучки сообщила бабушка. – Не по карману нам буржуйские замашки…
Саша упорно смотрела в сторону. Дискуссии о новой буржуазии мать затевал постоянно. Но зачем же на людях? Девочка, всегда чувствовавшая усиление напряженности, попыталась разрядить атмосферу:
– Наверно, я вся в маму. Просто балдею от танцев. Как музыку услышу – и все – сплошной склероз. Ну, ничего плохого не помню!
Она с завистью наблюдала за танцующими ребятами и нарочито громко обратилась к матери:
– У тебя же главный приз был, когда ты на коньках танцевала. Правда, мам?
– Был у нее приз, как же… Самая молодая мама, – тихо хмыкнула Зинаида Константиновна.
– Наследственность, куда денешься, – буркнула Саша, несмотря на то, что поклялась себе на провокации матери не отвечать.
– Это что такое – наследственность? – девочка подышала на морозное стекло, протаивая в льдистой корке дырку.
– А такая семейная традиция. Потомственные путешественники по мужской линии в роду. У нас и дедушка, и твой папа – самые отважные путешественники. Как отправились, так и путешествуют…
– Мам, пожалуйста! Хоть сегодня, не надо! – взмолилась Саша.
– У меня тоже наследственность! – обрадовалась Зинуля. – Хочу путешествовать как дедушка с папой. Дашку на каникулы в Швецию увозят. У нее мама знаете кто? Денежный мешок!
– Вот ведь контингент у них там – кто мешок, кто с волшебницами запросто контактирует, – не унималась бабушка, глубоко буржуйским праздником обиженная. – Одни мы – с кувшинным рылом…
– Лучше бы вообще не ходили… – Зинуля, наконец, сделала во льду на окне дырочку. В нее ворвались разноцветные огоньки новогоднего базара, разместившегося вокруг огромной, вертящейся елки.
Зинуля охнула:
– Клево сверкает! Может, Дашины родители здесь с волшебницей знакомятся? Позови ее, мам! Про себя – тихонько, но настойчиво. Характер проявлять надо.
– Это она только со мной может. А что, зовите волшебницу, пусть явится. У меня список большой: лекарства, сапоги зимние, детсад, телефонные переговоры, долги… Это твоя мать, гордая, слушать не хочет. А волшебница как миленькая все должна выслушать и принять во внимание.
Бодрый голос водителя объявил следующую остановку:
– Господа-товарищи, прошу не забывать в салоне подарки и Ангелов-хранителей. Мне своих инвалидов на шее хватает.
– Нам выходить, Зинуля! – встряхнула дочь Саша.
Уже стоя у дверей автобуса, Зинаида Константиновна продолжала перечислять: – А еще до сих пор электричество не оплачено. В ноябре масляной батареей нажгли. Вот отключат, будет вам елка.
– Шустрее, ангел, – подхватив дочь, Саша спустилась по ступенькам и с наслаждением вдохнула морозный воздух. – Мам, потом поговорим. Я заработаю. Смотрите лучше, благодать-то какая!
Здесь, в «спальном районе» зима обосновалась прочно. В снежной белизне светились окна толпящихся вокруг многоэтажек. Мирно, весело и уютно. Совершенно сказочно. Прищурившись, Зинуля увидела, как над голубыми снежными крышами проплыло нечто крылатое, облачное. Она знала, что это и есть Ангел, появляющийся в Рождество, и что взрослые его все равно не заметят. Девочка хитро улыбнулась, загадала желание и промолчала.