– У судьбы, детка, бывают шутки и покруче, чем отряд вооруженных детин. Но не сейчас, не сейчас! Господи, только не сейчас! Ведь все складывается просто отлично! Милая леди принимает у себя приятного гостя. Мирно потрескивает пламя в камине. Доносится приятная музыка. А мы сидим и беседуем о пустяках
Саша усмехнулась: – До того, как вы… До того, как вы пришли, я воображала себя хозяйкой этой гостиной. Даже немного болтала по-итальянски. Учила итальянский в школе. Воображала себя на приеме во Дворце Дожей. Блистательное общество, меня знакомят с Ботичелли… Он дает интервью и так увлекся, что прямо диктует тезисы к моей будущей диссертации…
– Ого, у продавщицы научные планы?
– А почему бы нет? Налить вам еще? – Саша взяла кофейник. – Какой милый сервиз. Красивые вещи – сообщники иллюзии.
– Полагаешь, иллюзия – это всегда пустое? – глаза гостя сузились, он весь напрягся, затронув, очевидно, больную тему. – Мечты, надежды – все обман?
– Проверила лично: обман, – Саша опустила глаза, жалея, что разоткровенничалась с этим странным типом. Он легко перескакивал с «вы» на «ты», от простоватой интонации к иронии, смешивал манеры бесшабашного гуляки и придирчивого наставника, веселость и затаенный страх. – Да, мне не чужды разочарования, – холодно сказала она.
– И ты все равно не боишься? Не боишься, что я сбегу с вещами и деньгами или наброшусь на тебя с гнусными целями, перебив в зверином экстазе вазы и зеркала? – «Девид» показал в хищной улыбке крупные зубы. В черных глазах блеснуло нечто сумасшедшее.
Саша смиренно вздохнула: – Не исключаю, что произойдет нечто подобное. Но я не боюсь, – она с вызовом посмотрела на гостя. – Страх подкрадывается, когда сильно счастлив. А мне сегодня отчаянно грустно.
– Грустить в Новый год?
– Это всего лишь последний день в декабре. Один из многих «без поплавка». Вы же сами сказали: устраивать себе праздник я пока не умею.
– Значит, не умеешь… – закрыв глаза, мужчина схватился за лоб и несколько секунд махал в воздухе пальцем, будто усмиряя нахлынувшую вдруг зубную боль. Затем пристально посмотрел на Сашу, вскочил, метнулся к манекену, одетому в синее вечернее платье из ломкой тафты. – Тогда снимите это платье. Я долго его разглядывал. Не мог понять, это здорово или ужасно?
– Васильковое? Да оно потрясающее! Это же работа Алекса Милуччи. У него одеваются герцогини и кинозвезды. Самая очаровательная женщина была бы счастлива хоть раз надеть…
– Думаете? Тогда примерьте, пожалуйста.
– Я… я работаю здесь недавно и мне еще не приходилось демонстрировать одежду.
– Но ведь вам придется это делать? Вот и начнем прямо сейчас, – он ловко раздел манекен, шепнув ему: «Прошу прощения, леди!» Критически осмотрел платье, держа его на вытянутых руках, и протянул Саше: – Это, кажется, ваш размер.
Она рассмеялась:
– Представляю, с каким удовольствием завтра в "Криминальных новостях" будут сообщать о дурочке-продавщице, вырядившейся в витринный образец и упустившей вора.
– Вора? Псс! Обижаете. Грабителя и насильника. Предпочитаю крутые переделки. Справитесь, или вам помочь одеться?
– Благодарю. Я сама, – подхватив платье, Саша удалилась в кабинку и там уставилась на свое отражение в зеркале. Золотистый штоф, покрывавший стены, мягкий свет хрустального светильника создавали атмосферу скромного дворцового уюта. Лицо, смотрящее на нее из зазеркалья, было знакомо по давним дням – распахнутые в пол-лица глаза, казались испуганными и радостными одновременно. Такими глазами, переполненными ожиданием чуда, смотрела маленькая Зинуля на коробку, таившую подарки.
– Будь что будет! – Саша сбросила серый пиджак, выскользнула из упавшей к ногам юбки, замерла: – Что я делаю? Что? С ума сошла. Нет, опьянела! Да я же совершенно пьяна! От чего? От кофе не пьянеют. А если он всыпал что-то, этот трижды странный тип! Сейчас я усну и…И тогда может случиться все, что угодно! Немедленно позвать Терминатора и прекратить это безумие!
Но она не позвала, лишь загадочно улыбнулась, оглядев свое обнаженное тело и, схватив шуршащее платье, торопливо нырнула в синий омут.
– Эй, синьорина! – раздался голос из-за шторы. – Платье надевается на голое тело. Только тончайшие колготки и шпильки.
– Разберусь… Но эти пуговицы на спине… Полсотни и с крохотными петлями. Такое мог придумать лишь акробат или владелец штата прислуги, – вывернув руки, Саша тщетно пыталась застегнуть платье.
– Обыкновенный трудолюбивый мужчина. Позвольте… – «Дэвид» приоткрыл шторки примерочной, спокойно развернул спиной ойкнувшую Сашу и взялся за застежку. – Не сочтите за дерзость. Знаете, это не слишком утомительное и даже приятное занятие. Платье настоящей женщины предназначено для мужских рук. Ласкать, одевать, раздевать – у любви и моды одни задачи… – Он быстро справился с крошечными сапфировыми пуговками, идущими вдоль позвоночника. – А теперь пройдитесь! Что у вас тут – Чайковский? – «Девид» порылся в дисках и нажал кнопку музыкального центра. – Ах, разумеется, Верди. Вперед, леди!