– Прямо магическое заклинание «Милуччи!» Да кто этот пижон? Кто этот маг раскрепощения индивидуальности в духе почивших классиков Возрождения? Спорим: шустрый малый из «голубых»?
Саше тон собеседника не понравился:
– Про ориентацию и наклонности ничего не знаю. По образованию он архитектор. По происхождению – частично русский. Отпрыск аристократического рода.
– Рекламные навороты. Сейчас все, кто здесь бизнес открывает – одним боком русские и все – непременно дворяне… Смотри, к тебе опять мчится шеф. Вероятно, с выгодным деловым предложением. Разрумянился старикан! Заметно, что итальянец.
– Целиком местный! – Саша приподнялась, пугаясь: – Наверно Сиентино явился, им столик понадобился и нас решили выгнать…
Карлсон притормозил, вернулся к своему столику, выхватил из вазы Сабринин букет и с ним ринулся прямиком к Саше.
Шурик ухмыльнулся: – Непохоже, что он намерен скандалить. Здесь что-то другое. Рейтинг помощницы продавца растет на глазах. Думаю, надо ждать прибавку к зарплате. Не хочу мешать вашей беседе с шефом. Поболтайте, а я пока позвоню. – Он поднялся и направился к выходу. Шагал быстро, но не суетливо и по спине совершенно не было заметно, как тягостно этому авантюрному малому среди публики и любопытных взглядов.
"Ну вот… Больше я его не увижу…" – подумала Саша, глядя вслед удаляющемуся бизнесмену. И стало почему-то очень тоскливо. Губы дрогнули, сдерживая восклицание. Она не окликнула его, но разочарование тенью легло на ее разрумянившееся от шампанского лицо.
С тем же выражением проследил за уходящим гостем Карл Всеволодович.
– Ваш спутник, похоже, утомился… – заметил Карлсон хмуро.
– Он вышел позвонить, – Саша изо всех сил изобразила милую беззаботную улыбку.
– Боюсь, звонок может затянуться. А время не ждет…Надо ударить финальной точкой по дефиле. Милуччи с невестой так и не явился.
– Он тоже… Ну… женится?
– И, похоже, сегодня. Но я имел в виду платье невесты, которое маэстро обещал привезти лично для завершения показа. Увы, придется выкручиваться самим. Я вас попрошу, драгоценная, выйти со мной на подиум. Ведь свой туалет, как я полагаю, вы заимствовали из коллекции…
– Это платье с витрины… Но оно оплачено! Вот чек!
– Спрячьте! Милая, милая моя! Я же не инспектор полиции. Я всего лишь не очень молодой, но достаточно сообразительный человек…
Саша в недоумении приподняла подол василькового платья: – Разве это свадебный наряд?
– Ну, не знаю… Будем считать так. В конце концов, автора нет и возразить нам некому. – Карлсон предложил руку Саше и отдал ей букет. – Вы – само очарование, детка.
И вот Саша оказалась на подиуме. На нее светили прожектора, за ней следили объективы камер и восхищенные глаза гостей. Мелькали блицы, гремели аплодисменты. В руках благоухала охапка цветов – нечто фантастическое из лилий, роз и орхидей. Сквозь дымку радостного волнения, у самого подиума, в первом ряду рукоплещущей толпы она увидела Игоря. Он бурно хлопал в ладоши, одурев от восторга. А потом, подхватив Сашу, снял ее с возвышения и проводил к столику.
Торопливо шепнул в щеку:
– Поздравляю! Заслуженный успех. А ты – девочка не промах! Это надо отметить… Можно присесть к вам?
Саша не успела ответить. Распалившегося Буртаева решительно оттеснил появившийся Шурик: – Извините, извините, господин Бурыкин. Вы побеседуете с моей дамой, но не сейчас. У нас, собственно, интимный ужин.
И улыбнулся Саше: – Потанцуем, дорогая?
– Но… никто пока не танцует… – она только сейчас услышала зазвучавшую в зале музыку. И это была не просто какой-то там шумовой фон – это была ее, Александры Беляевой музыка! «Танго итальяно».
Шурик стоял перед ней в позе ожидающего кавалера: – Неважно, что никто не танцует. Обожаю это танго.
– Это я его обожаю, – пробормотала Саша. – Вернее, обожала давным-давно. Тогда я была летучая и прозрачная, как стрекоза. Я танцевала на льду с пяти лет. После "Итальянского танго" в произвольной программе меня качали на руках… Почему все так нескладно вышло? – Она положила руку на его плечо, он крепко обхватил ее талию.
– Складно! Очень даже. Школа-то чувствуется. Ты фантастически движешься, – раскрутив партнершу, Шурик бросил ее на руку. Наблюдавшие за парой зрители, захлопали.
Как когда-то, давным-давно, кураж ритма и движения подхватил Сашу. Она стала невесомой, чувственной, обольстительной. Она была с тем, которому хотела принадлежать вечно. Губы призывно приоткрылись, она легко изогнулась, коснувшись головой пола. Склонившись над замершей в его объятиях девушкой, Шурик заглянул ей в глаза, затянув надрывно-страстную паузу.