– Ты жутко гибкая. И соблазнительная, – прошептал он.
– А ты сильный, хваткий. Не уронил, – она снова стояла, надменно изогнув стан, разметав гриву тяжелых голос.
– Никогда не выпускаю из рук то, что мне нравится, – Шурик оказался прекрасным танцором. Он отлично чувствовал каждое движение ее тела, словно их танцу предшествовали долгие тренировки.
– Не выпускать из рук…Полезный, но трудновыполнимый жизненный принцип, – парировала Саша заявление этого удачливого собственника. – Мой жизненный опыт складывался по иному.
– А, может, ты плохо старалась? Попробуй еще раз, а? – кончики пальцев нежно скользнули от ее уха к плечу, словно обрисовывая плавную линию. – У меня оригинальное предложение: давай сбежим!
– Но через десять минут Куранты!
– К ним и поспешим.
9
Они сбежали с бала, только Саша не потеряла туфельку, а смело шагнула в снег лаковыми «лодочками». И тогда ее кавалер, подхватил Золушку на руки и отнес к автомобилю. «Мерс» резко стартанул. Шурик очень старался успеть, но центр был оцеплен по случаю праздничного гуляния. Хорошо знавший Москву водитель, юркнул в узкий переулок и затормозил у заснеженного скверика. Проезд перекрывала гирлянда мерцающих лампочек. Но Красная площадь была рядом. Оттуда доносились последние слова поздравления президента и в напряженной тишине начали бить Куранты.
– Успели… – проговорила Саша, растерявшись перед долгожданным и так неожиданно наступившим моментом.
– Быстрее загадывай желание! Я готов, – Шурик взял ее руку.
– Мое желание уже исполнилось, – сказала она, вспомнив растерянное лицо Игоря, отодвинутого в сторону решительным жестом ее кавалера. И его восторженные рукоплескания у ее ног, у края подиума…
– Это не в счет. Это осталось в прошлом. Раз, два… – отсчитывал Шура удары часов, глядя ей в глаза строго и серьезно. Было в этих темных глазах нечто такое, от чего теряют голову женщин: тихое, полностью завладевшее им восхищение.
Когда Куранты затихли, взлетели в воздух фейерверки, заполняя ночное небо сиянием головокружительного праздника. Руки Шурика обняли притихшую спутницу. Сашу нырнула в огненный водоворот огней, отдаваясь воле его губ, своей жажде нежности и любви
Вскоре, миновав далеко не благоустроенный подъезд дома, они поднялись в квартиру Саши – малогабаритную «двушку» во всем совдеповском великолепии.
Саша включила в передней пластиковое бра: – Мама встречает Новый год у тетки. Вернется утром. Давай, не будем зажигать яркий свет, не хочется возвращаться в реальность. У нас тут не слишком шикарно. Лет двадцать без евроремонта.
– Не будем. Пусть все останется как есть, то есть, в сказке. – Шурик прижал ее к себе. Его дыхание обожгло ее шею, пальцы ловко расстегнули на спине сапфировые пуговки. В голове Саши крутанулась и понеслась звенящая карусель. На пол посыпались цветы праздничного букета…
Смутный рассвет едва заглянул в комнату, бросив голубоватые тени на разложенную софу, детский диванчик с плюшевым зверьем.
Саша открыла глаза. На софе, занимающей половину комнаты, белели смятые простыни. От подушки пахло мужским одеколоном, тем самым, что вчера вкупе с прочей экипировкой она предложила покупателю. Странный запах, вкрадчивый и тревожный. Запах блаженства и авантюры. Вряд ли Саша когда-нибудь сумеет его забыть. Что бы теперь ни произошло, в ее жизни всегда останется эта ночь. А что произошло? Явился принц и исчез… Она закачала головой, отгоняя ватную расплывчатость сна.
Дверь лоджии скрипнула, впустив морозный воздух и Шурика. Все тот же смокинг, надетый на голое тело, поблескивал атласными бортами.
– Теплая… Сонная, нежная… – присев рядом, он взял Сашину руку.
– Холодный, дымный, чужой… – вгляделась в его лицо Саша, стараясь разглядеть выражение при блеклом свете нового дня. Это было другое лицо – серьезное, чем-то озабоченное и даже печальное.
– Курил. Смотрел на Москву. Думал. Что это за фотографии? Ты в детстве? Смешная девчушка.
– Моя дочка. Ей совсем недавно исполнилось шесть.
– Понятно… А папаша, значит, тот самый, что вертлявую барышню за коленки щупал и к нам с тостами приставал?
Саша кивнула, пряча глаза. Она чувствовала себя виноватой. Перед всеми – перед Зинулей, Карлсоном и даже этим почти незнакомым мужчиной. А главное – пред собой. Такого наворотила, не расхлебать… И зачем рассказывать ему о своих бедах? Случайная встреча, случайный партнер.
– Вот сволочь! – совершенно искренне оценил Шурик поступок бросившего дочь отца.
– Он ничего не знает.