– Девка у тебя отличная. Это же пруха! В наше-то время – такой ребенок. Меня Олежка по врачам затаскал. Говорят, ждите. Шанс есть. А ведь почему? Аборты, дура, делала. А ты сразу – мамочка.
– Не сдавайся, Лар. Будет у тебя пацаненок, вылитый Олежка
– И сразу в фуражке, – насмешничала Ларка, в своего ментовского мужа глубоко влюбленная.
– Ладно, пора к семье, – Саша поставила в раковину чашки. – . Мать с Зинулей платье шьют. Из моего костюма для показательных выступлений. Помнишь, голубой, усыпанный стразами? Зинка блеснуть собирается. Скоро у них в саду елка. Грандиозный концерт закатывают. А мне даже пойти не в чем – только дочку позорить.
– Так, – Ларка решительно поднялась, огладив на мощных бедрах кожаную юбку. – Идем. Пока Олежки нет, в шкафу пороемся, подберем тебе туалет.
– Не стоит, Лар. У меня настроение квелое. Шуша я теперь – вот кто.
– Шуша она, видите ли! – взвилась Ларка. – Чего я здесь лекцию читала, горло рвала? Пора тебе, госпожа Беляева, расстаться с совковыми комплексами, с благотворительным служением в больницах и библиотеках. У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.
Вскоре Саша сидела за своим прилавочком на бойком базаре. Торговую точку устроила Ларка, поставляя товар из собственного магазина. А потом произошло то, что произошло – не заладилась торговля, затрат оказалось больше, чем прибыли. И как противно каркали все вокруг насчет моря разливанного какого-то новогоднего счастья! Накаркали – явился Буртаев. И что же? Хуже не придумаешь. Застал ее в самый неприглядный момент рабочей биографии. Да еще чувырлой. Да еще сжалился и визитку сунул как добрый Дедушка Мороз.
Кухня Беляевых – то же по картинке. Картинке давно ушедшей эпохи глобального дефицита. Шкафы в голубой цветочек, оклеенные до половины клетчатой, давно вытершейся клеенкой стены, гремучий холодильник ЗИЛ с округлыми боками и синий абажур.
На столе – опять таки Ларкин гостинец – тарталетки с салатами – аппетитные, яркие. И сама она – королевна расписная: свежий рыжий окрас стриженных волос, малахитовые сережки и кулон в цвет блузке и шарф – закачаешься! Аппетит, опять же, неплохой и тон поучительный.
– Тебя, красивая моя, на тракторе в новую реальность вытаскивать надо, – постановила Ларка после безрадостного подведения итогов Сашиной предпраздничной торговли. – Пока ты у меня на нулях, Беляева. И как тебя угораздило столько товару попортить? Надо было с покупателя за испорченное брать. А как же? У меня не отвертятся.
– Не могу… Сколько я тебе должна?
– Говорю – по нулям. На Андерсена вот тебе премия. За храбрость. – Лара выложила из крокодиловой сумочки пятисотрублевую бумажку. – Хватит? Без отдачи.
– Лар, ты замечательная. Но денег я не возьму. Сама должна научиться выкручиваться… А знаешь, что сегодня было? Ужас…Стою я вся в соплях и полной непрухе. А тут мужик холеный такой подходит… Смотрю – Буртаев!
– Е-мое… – Ларка застыла с открытым ртом и так выслушала
Сашин подробный рассказ об этой невероятной встрече.
– Вот, по щедрости своей отвалил, – Саша достала оставленную Игорем визитку. Ларка ее изучила.
– Финансовый директор! Величина. Зря насмешничаешь, девушка. Ну гад он. И что теперь – от помощи отказываться? После Америки связи знаешь какие. Не мне чета. Не понимаю, почему не воспользоваться деловым предложением? Он ведь перед тобой весь в долгах, за всю жизнь не расплатится.
– Именно поэтому. Мне от него подачек не надо. А… – Саша покрутила кончик косы, совсем как в школе в процессе решения трудной задачи. – А если предложение не деловое?
– То есть? – подняла Ларка тонко выписанные брови. – Интим? Так еще же лучше, балда! Только вначале всю душу ему наизнанку выверни, а потом, как размякнет, своего не упускай.
– А вдруг…
– Да ну… – отшатнулась Ларка, подозрительно взглянув на визитную карточку Буртаева. – Вообще-то про него не подумаешь… Но сейчас это вполне даже возможно. Поставят на конвейер… «Дезидерио» какой-то. С итальянцами…
– Дура! У тебя все бордели на уме. У нас же любовь была! Настоящая!…
– Раз уж ты так уверена – раздумывать нечего. Бегом беги, девушка, да смотри, не опоздывай!
…В совершенно ином направлении сложилось обсуждение ситуации с матерью. Зинаида Константиновна завелась, твердила, что Буртаев типичный «новый русский», без совести и с атрофированной нравственность. Такой может втянуть в самую идиотскую историю.
– Уже втянул, мама, – Саша усадила в кресло дочкину куклу. – И. между прочим, я ему за это благодарна.