Бесполезно говорить: здесь прежде был луг, а здесь рос кустарник, тут стояла Средневековая башня, тут — овраг Священников, а тут — Казале Аббручато. Никто этого не знает, никто ничего не помнит, ведь прошло сто, а то и двести лет, исчезли даже карты Военно-топографического института. Больше нельзя умереть на лугу, потому что нет лугов, никто не может упасть лицом в траву, потому что нигде не найдешь травы.
Шагая по улицам, люди задерживают дыхание; если у них неприятности, они не могут глубоко вздохнуть; если их одолела скука, они не могут даже зевнуть. Они не могут даже рта раскрыть, чтобы словом перемолвиться: боятся умереть от удушья. Они не смотрят друг другу в глаза, потому что все носят очки с зеркальными линзами, чтобы самому все видеть, а тебя видно не было. Все носят в карманах пистолеты, маленькие, тонкие, как бумажный лист. По самым пустяковым поводам совершаются ужасные преступления, но никто не обращает на это внимания. Отменены праздники: рождество, Новый год и пасха; переделан весь календарь — лучше измените не календарь, а воздух. Тут нечем дышать, я чувствую, что задыхаюсь. А вы?
У ВАС ЕСТЬ ЛЕГКИЕ?
А может, вы дышите ногами? Чем вы дышите? Всей кожей? А может, у вас, как у рыб, особая дыхательная система? Я протестую. Хотя бесполезно протестовать, власти даже пальцем не пошевелят. Но их тоже можно пожалеть. Одно утешение, что все это еще только в будущем, иначе надо было бы учинить побоище.
Однако вина тут и ваша, всех вас, горожане. Улица, по которой вы ходите, дом, в котором вы живете, и учреждение, в котором вы служите, машина, на которой вы ездите, ботинки и одежда, которые вы носите, какое бы положение вы ни занимали, какое бы ни было время года, хочу, чтобы вы провалились вместе с улицей, по которой, с домом и учреждением, в котором, с машиной, на которой, с ботинками и одеждой, которые в любом положении и в любое время года, — хочу, чтобы вы провалились вместе с улицей, с домом и учреждением, машиной, ботинками и одеждой в любом положении, в любое время года и так далее и тому подобное.
Нет больше в Павонском крае мышей, белок, ящериц, сверчков, стрекоз. Потому что нет больше самого Павонского края, на его месте — гигантский город. Нет больше ни мух, ни муравьев. А если б они были, то погибли бы с голоду. Двери и окна герметически закупорены, и они не могли бы проникнуть в дом, им негде было бы отыскать еду. Погибли от голода даже тараканы, которые питаются фекалиями.
Зато полным-полно людей, город адски перенаселен, поэтому каждый день совершается тьма преступлений, и все молчат. Не так, как прежде, то есть не так, как теперь, когда мертвеца оставляют на лугу жариться под палящим солнцем. Не успевает человек испустить дух, как специализированная фирма уже уносит его и отправляет по водосточной трубе прямиком в море. Впрочем, вы — я говорю о вас, горожане, — получили по заслугам. Кончится тем, что все вы умрете от пули, убивая один другого, точно голодные волки.
Либо от удушья. Взгляните на свои лица! Вы все больны — желтые, уродливые.
У ВАС СТРАШНЫЙ ВИД.
Углекислый газ не лучше ДДТ, а вы дышите им с утра до вечера. Я вам уже сказал, чем все это кончится, вы провалитесь под землю вместе с улицами, по которым ходите, с домами, в которых живете, с учреждением, в котором работаете, с машиной, на которой ездите.
ТЕМ ХУЖЕ ДЛЯ ВАС.
Розальма говорит: не приходи в ярость из-за гигантского города, которого пока нет, не гневись на граждан, которые еще не родились. Ну хорошо, оставим в покое граждан. Но разве ты не чувствуешь запаха углекислого газа? Дышать нечем! А этот беспрерывный гул откуда доносится? Откуда ползут эти испарения? Они надвигаются из гигантского города. Ну и пусть надвигаются. Но я же сказал, мой гнев обращен в будущее. Учти, будущее надвигается медленно и тебе долго еще придется его ждать, говорит Роза. Не очень долго, будущее наступает очень быстро — может, в то самое время, когда ты его ждешь, оно уже наступило, и вот оно уже стало прошлым.
21Это был не черный пес, а человек в фуражке. Полиция допросила Джузеппе-мухолова и хорошо сделала, что допросила. Ну, так кто это был? А он отвечает: это был спасатель фирмы «Маре Бьянко» с пляжа Лидо-ди-Лавинио, но я мог и ошибиться. Мог, но постарайся не ошибаться, тебе же будет лучше.