Некоторые черви, ответил я, делятся даже на четыре части. Если такого червя разрезать на множество кусков, каждый будет жить своей собственной жизнью и со временем станет нормальным червем. Когда кто-нибудь подходит к нему с ножом, такой червяк, улыбаясь, говорит: режьте на здоровье.
ИЗ ОДНОГО ЧЕРВЯ ПРЕВРАЩУСЬ В ДВУХ.
Есть и такие черви, сказал я, которые делятся спонтанно, к примеру, солитер. Вот и мы, сказал я, можем разделиться спонтанно.
Подожди немного, сказал голос у меня за плечами. Баста, ответил я, идем на станцию; а он захныкал: не заставляй меня уходить так сразу; если ты обиделся, беру свои слова назад. Нет, назад не возвращаются, сказал я, мир тем и хорош, что одни приходят, а другие уходят, и он вечно в движении.
Тут он заплакал. Плачешь, стоп, теперь уже и плакать стал! Я не плачу, сказал он, больше того, я даже очень доволен! Тем лучше. Но я волнуюсь за тебя, сказал он, жаль бросать тебя одного. Послушай, сказал я, если ты не уйдешь, уйду я. Отправлюсь путешествовать вокруг света; к счастью, мир велик, и можно путешествовать очень долго.
Он стал всхлипывать, мы подошли к вокзалу Павоны, на перроне был слышен звук колокола, возвещавшего о прибытии поезда. Отсылаешь меня в Рим, сказал он, а мне это не по душе. Из Рима ты при желании можешь отправиться в Милан, сказал я.
Я медленно иду по дороге, шлагбаум уже опущен, я нагибаюсь и перебегаю через путь... Грохоча по рельсам, приближается поезд, в окна выглядывают пассажиры, они едут в Рим. Значит, я тоже должен уехать, сказал он.
Теперь, когда он уехал, голова моя стала совсем легкой, кажется, ее вот-вот унесет ветром. Я думаю о чем-то, но мысли разбегаются, никак не могу их собрать воедино. Пожалуй, это мне неприятно. Не хочу, чтобы мысли мои совсем разлетелись, я любой ценой должен их удержать.
Такое ощущение, будто мне чего-то недостает и внутри пустота. Между тем я человек цельный, крепкий, не волнуйся — ты человек цельный. Ну хорошо, цельный, но
ДЛЯ ЧЕГО ЧЕЛОВЕК?
Полезен он кому-нибудь? Кому?
Я иду по полевой тропинке, вдали видна железнодорожная насыпь, мимо проносится поезд, но без обычного грохота. Я останавливаюсь, внимательно прислушиваюсь — это римский поезд, идущий в Латину, так называемый «Ликтор», и к окнам вагонов прильнули пассажиры... «Ликтором» его назвал когда-то Бенито Муссолини. Помнится, я любил грохот поезда. Он был слышен еще издалека. Любил я и деревья с шумящим в густых ветвях ветром. Надо что-нибудь предпринять, а может, стоит подождать? Эта тишина, голос исчез, я рад — правда, мне немного грустно. Он ушел со слезами на глазах. Он плакал, ну и что ж, мне-то какое дело! Когда холодный ветер оторвет тебе уши, когда песок засыплет тебе глаза... Не хочу об этом думать... К счастью, память забывчива.
Эти старые оливковые деревья вдоль дороги! Где они теперь, я их не вижу. Не вижу и рощи. Вот тут была целая оливковая роща. Их нет или же я их не вижу? А провода линий высокого напряжения? Я виноват, что вас не вижу? Или же виноваты вы в том, что вас нет? А антенны Санта-Паломба с их вечным гулом! Их больше не слышно. Умолк и Сибелиус — это весьма странно.
Не вижу и неба в белых облаках. Почему я не вижу неба? Ну хорошо — неба, но ведь Средневековая башня сложена из вулканических базальтовых глыб, а базальт — очень крепкий. Эти глыбы высятся здесь со времен средневековья. Похоже, башню снесли. Почему вы все делаете тайком? Ну, а Рим? Он в двадцати четырех километрах отсюда, его каждый может увидеть, со всего света приезжают, чтобы на него посмотреть. Не станете же вы утверждать, что и Рима нет; он цел и невредим. В облаках отражаются его огни. Значит, электросистема действует, хоть она действует!
Вижу, в конце дороги что-то шевелится — облачко, собака, Роза, черная машина, тень человека? Да нет, это они снова примчались из Рима на своих «джипах» и «пантерах». Одна «пантера» спряталась за изгородью и ждет удобного момента, чтобы напасть на меня из засады.
Меня спутали с другим человеком, похожим на меня, вы спутали меня с другим, а тот удрал. Сел в римский поезд; если поторопитесь, успеете схватить его на вокзале Термини. Увидите, что он плачет, — не обращайте внимания: сплошное притворство. Хотите послушаться моего совета: везите его сразу же в тюрьму Реджина Чели, а станет оправдываться, заставьте его замолчать. Я медленно иду к зеленому лугу — вернее, бегу. Слышу топот множества ног, а затем