Внезапно Натан почувствовал сильный прилив голода. Под ложечкой как-то тягуче засосало, а желудок вдруг сжался, требуя пищи. Стаканчик бурбона тоже бы не помешал.
– Тереза, а мы не могли бы заехать куда-нибудь перекусить? – обратился он к провожатой. – Я умираю от голода!
– Мистер Фарб, ноу проблем, – опять затараторила тётка, – тут на выезде на Витоше есть ресторанчик.
Высокий худощавый мужчина в ковбойском стетсоне напевал песню, совершенно непонятную Натану, хотя он и улавливал отдельные знакомые, похожие на русские слова. Все эти славянские «влюбен», «света», «птиците», оставляли впечатление узнавания, но не позволяли понять смысл песни. Чем-то это напоминало ему блюзы Среднего Запада с их житейской мудростью. Несмотря на непонимание текста, Натан слушал этого молодого певца с удовольствием.
– Давайте, милая Тереза, выпьем за здоровье, – поднял бокал красного вина Натан. Вино на голодный желудок подействовало быстро. Настроение у него после местного блюда, кажется, спутница назвала его яхния, из баранины, баклажанов и томатов заметно улучшилось.
Он даже начал подпевать исполнителю, который начал другую песенку, в которой можно распознать французскую мелодию «Viens, viens» сочиненную пару лет назад Мари Лафоре:
– Дэжд, дэжд, нана-нана-на-на… – подпевал американец, дирижируя вилкой и ножом.
– Вам понравился Бисер Киров? – внезапно напомнила о себе Тереза, – мне – очень нравится, как многим в Болгарии. В Союзе его тоже очень любят.
– Неплохой исполнитель, интересно, музыку он пишет сам? – С лёгкой иронией поинтересовался Натан.
– Конечно же, сам! – С оттенком гордости в голосе заявила Тереза, – и стихи иногда тоже пишет. Говорят, «Дождь» он перевёл с немецкого[189].
– Ну-ну, конечно же, с немецкого, а вы, Тереза, про оркестр Поля Мориа, что-нибудь слышали?
Так незаметно за бокалом вина пролетел час. Тереза начала беспокоиться. Фарб же так доволен, что даже пригласил даму на медленный танец.
– Мистер Фарб, давайте сделаем так. Сейчас мы с вами потанцуем, а сразу после танца всё-таки поедем.
– Но почему? – делано возмутился Натан, – такой славный вечер, отличная кухня, хорошая музыка, красивая женщина. Почему я должен куда-то ехать?
– Мы на службе, мистер Фарб… И нам ещё ехать целый час. Нас ждут.
– Наша слюшба и опасна́я и трудна́я, ла-ла-ла, – напел Натан по-русски. – Ладно, поедем, куда скажете, милая Тереза. Вы так прекрасны, что я не могу противостоять вашим чарам.
Не прошло и часа, как белая «Волга» въехала в Благоевград. Всю дорогу Фабр заигрывал с Терезой, то поглаживая её коленку, то щекоча ушко, а то и пытаясь проникнуть под подол не слишком длинной юбки.
– Мы приехали. Пройдёмте в дом, мистер Фарб. Нас ждут. – Тереза остановила поползновения пьяного американца.
Хмель тут же вылетел из головы, как и романтические надежды. Фарб чертыхнулся про себя и побрёл к двухэтажному особнячку, спрятавшемуся за каменным забором. Скрипнули железные ворота, Натан с усилием толкнул их и оказался в тёмном, заросшем виноградом, мощёном дворике. Внезапно молнией вспыхнул свет на веранде, и в дверях появился полный усатый мужчина в белой рубашке и старых джинсах.
– Тереза! Мистер Натан! Добре дошли! – Радушно приветствовал он прибывших. – Я – Петер Христов. Местный сторож.
Пожав руку Натану, он сердечно обнял Терезу.
– Проходите в дом, нечего нам ночью на улице стоять. Сейчас я вас введу в курс, и можете отдыхать, – он усмехнулся чему-то про себя, покачал головой и жестом пригласил внутрь.
В доме пахло псиной, сеном и ещё чем-то совершенно незнакомым Натану. Позже Тереза сказала, что это запах местного кориандра.
Источник пёсьего аромата вышел на голоса незнакомых людей следом за хозяином. Здоровенный белый с тёмными пятнами каракачан[190] по кличке Тодор.
…
Задача, поставленная руководством перед болгарской резидентурой, с одной стороны проста, с другой же невыполнима. Дело в том, что пока информация о странном русском дошла до Нью-Йорка, пока её проанализировали, пока нашли Натана, пока он доехал, прошло около недели. Куда делся клиент после посещения Ванги, не известно. Вполне возможно, что он вообще покинул страну. Решение поселить Фарба в Благоевграде принято от безысходности. Кто-то решил, что проще будет по сигналу с места, вызвать его на опознание и, пользуясь личным знакомством разыграть случайную встречу. В качестве легенды ему придумали версию поиска сюжетов, связанных с болгарскими богомилами, орфиками и нестинарами. Ничего лучше придумать не успели, но сами темы неожиданно показались Натану занимательными, хотя и далекими от его творчества.
189
Слова песни «Дождь» действительно прямой перевод с немецкого, а Мари Лафоре исполняет песню с совершенно другим текстом.