— Интересное наблюдение… Дезька, знаешь, что мне сегодня предложил наш дорогой Ильич? — Черняев внезапно меняет тему. Ему уже давно хотелось поделиться невероятной новостью, но страх сглазить, останавливал. Но он вроде набрался смелости, уж очень жгло.
— Сегодня вызывает он меня к себе. То да сё, спрашивает, а потом как выдаст, мол, есть мнение, что вы, Анатолий Сергеевич, при том, что он меня всю жизнь Толей называл… что «вы, Анатолий Сергеевич, можете возглавить идеологический отдел ЦК КПСС». Я чуть не упал от неожиданности…
— Тебя на место Суслова? — перебил друга Кауфман.
— Ну! Вот! Любуйся теперь на нового сатрапа Советского Союза.
— А ты отказаться не мог? Это же жандармская должность в сфере культуры. С тобой будет опасно разговаривать. Не боишься, что наши общие друзья отвернутся?
— Дураки отвернутся, не спорю, — сыронизировал Черняев. — Зато, какой представляется простор! Какие возможности. Если умело всё разруливать между главными потоками, то они сами всё сделают в лучшем виде. Мы с тобой страну не узнаем через несколько лет. Быстро конечно не получится, я понимаю. Да и нельзя торопиться. В спешке главная опасность. Поспешишь, подставишься и всё, песенка спета.
Дезик, я если честно, вообще пока не представляю, чем буду заниматься в ближайшее время. Продолжать крапать статьи для Пономарёва кажется уже совершенно бессмысленным и не нужным, вникать в хитросплетения кремлёвских интриг? Так у меня ещё ничего для этого нет. Только поддержка лично Ильича. Не знаю, за что хвататься.
Одно радует! Новый американский президент настолько туп, что бороться с ним идеологически просто удовольствие. Он каждым словом подставляется под огонь нашей критики. Слышал, что он про коммунизм брякнул?
— Толь, мне сейчас не до газет… И что такого, как ты выразился, он «брякнул»?
— Я отлично запомнил. Прямо хоть бери и к карикатуре Ефимова с дядей Сэмом с бомбой в руке пририсовывай.
— Так что сказал-то?
— «Коммунизм», — говорит, — «не экономическая и не политическая система, а форма массового безумия, временная аберрация, которая однажды исчезнет сама, поскольку она противоречит природе человека». Форма массового безумия! Понятно, что он Маркса не читал, но до такой степени быть безграмотным и при этом занимать пост главы самого мощного государства мира…
— Тебе же лучше! Будет с чего работу на новом месте начинать.
— Для этого более мелкие должности существуют. Одних институтов общественных наук при ЦК КПСС более десятка. Думаю, что можно будет их даже сократить. Всё равно они одну и ту же жижу разводят пожиже.
— Может тебе, Толь, для начала с чего-то простого начать? Ну, там какое-нибудь предложение выдвинуть по ИМЛ, с заделом на постепенное смягчение цензуры. — Голос Кауфмана звучал вкрадчиво и непривычно мягко. В нём внезапно появились заискивающие нотки. — Тебе, прежде всего надо команду под себя подтянуть. А старую сусловскую гвардию — в топку. На пенсию всех потихоньку.
— Ладно! Дезик, пошли водки выпьем! Как подобает русским интеллигентам. А работа, она сама как-нибудь сложится, главное, чтобы сердце выдержало. Мы же с тобой тоже уже не мальчики.
— А вообще здорово! Представь только, сколько ты можешь теперь сделать! — до Кауфмана вдруг дошло насколько высоко взлетел его старинный друг. — Это и новые театральные и литературные формы, и открытие советских авторов миру, и переводы неизвестных у нас авторов. Тебе надо будет всего лишь доказать старикам из Политбюро, что коммунистическая идеология настолько сильна, что способна конкурировать с любой другой, доказывая бесспорное превосходство.
— Тут всё-таки главное — не торопиться. Думаю, что сначала я гаечки даже слегка подтяну. Любимова чуток прижму, чтобы он место своё знал, литераторам надо будет устроить что-нибудь типа контрольной проверки. Проверим, Дезик, как вы товарищи поэты и писатели связаны с трудящимися массами. А то, слышал я, засилье жидов в вашем сообществе наблюдается…
Черняев подмигнул приятелю и пихнул его локтём в бок.
— Так ты, Толя, можешь доиграться, — не принял шутки Кауфман. — Тогда от тебя вся прогрессивная советская общественность отвернётся.