На его глазах свершился переворот 1762 года и взлет карьеры братьев Орловых.
«Чем я хуже их? — травил себя этой мыслью Мирович. — Им так просто тогда удалось. Отчего ж мне не попробовать? И тогда и слава, и честь, и богатство. И сестрам помогу».
Свой план Мирович изложил другу своему, поручику Великолукского полка Аполлону Ушакову:
— Все, брат, просто. Я несу в Шлиссельбурге караул, ты приплываешь на лодке под видом курьера и вручаешь мне манифест от имени императора Ивана Антоновича. Я читаю манифест солдатам, и мы, взяв из тюрьмы Ивана, плывем в артиллерийский лагерь, что на Выборгской стороне. И артиллеристы делают то, что сделали в шестьдесят втором году измайловцы, провозглашают Ивана императором. Он-то русский, а она? Немка чистых кровей. Усек?
— Но гвардейцы любят ее и могут оказать сопротивление.
— А мы это сделаем в ее отсутствие. Она собирается отъехать в Ригу, наверняка и многих захватит для охраны. А как откроется, что настоящий-то император Иван… еге-ге, что начнется.
— Но об этом, Вася, пока никто не должен знать. Дело рисковое.
— Это само собой, — согласился Мирович.
Они понимали, на что идут, и даже предусмотрели для себя худший вариант — провал. И 13 мая в Казанском соборе отслужили по себе панихиду, а в ближайшем кабаке и помянули чаркой самих себя.
И напророчили. Через две недели Ушаков утонул в реке при исполнении задания Военной коллегии.
Но, потеряв своего единственного сообщника, Мирович и не думал отступать: «Справлюсь и один, манифест будет у меня за пазухой».
Он сам изготовил манифест, в котором от имени Ивана. Антоновича сообщалось о восшествии на престол законного наследника, и подпись заделал соответствующую: «Милостью Божьей Иван VI император Великая, Белая и Малая Руси самодержец».
В начале июля от Смоленского полка был выделен для Шлиссельбурга недельный караул, начальником которого назначили подпоручика Василия Мировича.
Едва заступив, Мирович начал действовать. Он подозвал к себе солдата Писклова:
— Ты знаешь, что в крепости томится император Иван Антонович?
— Откуда? — изумился тот.
— Так вот я хочу его освободить. Ты поддержишь меня?
— Но как комендант?
— Комендант злодей, его нечего слушать. Так отвечай, ты поддержишь меня?
— Я готов, но как другие.
— Есть и другие, — слукавил Мирович. — Главное, чтоб вы исполняли мои команды.
Подобные разговоры он провел с несколькими солдатами, уверяя каждого, что в заговоре есть и другие. Даже сговорил двух капралов.
Эту подготовку Мирович провел днем, получив от каждого уверения, что-де я готов, если готовы другие солдаты.
Во втором часу пополуночи на 5 июля он вошел в караульное помещение и скомандовал:
— К ружью! Строиться!
Солдаты, разобрав ружья, построились.
— Заряжай пулями!
Солдаты начали заряжать оружие. И в это время, заслышав в караулке шум, появился из своей квартиры комендант Бередников.
— Это что такое? — вскричал он.
Мирович, подбежав к нему, ударил его прикладом по голове и, схватив за ворот, закричал:
— Вот он злодей, который содержит под караулом государя Ивана Антоновича. Возьмите его! Мы умрем за государя!
Комендант был повязан и арестован.
Мирович в сопровождении вооруженных солдат вышел во двор и решительно направился к казарме, где находилась гарнизонная команда. От казармы послышался окрик:
— Кто идет?
— Иду к государю, — ответил Мирович.
Из гарнизона раздался ружейный залп, завизжали пули. Мирович приказал стрелять в ответ. Тут солдаты истребовали:
— Покажи нам вид, почему мы должны так поступать.
— Вот манифест, — выхватил Мирович из-за пазухи бумагу.
— Прочитай, что в нем.
Мирович прочел несколько строк, скорее на память, чем что-то видя в темноте, и сказал:
— Поздравляю вас с законным государем!
Солдаты вроде поверили.
Поскольку гарнизон отстреливался, Мирович велел притащить пушку, не столько для стрельбы, сколько для угрозы.
— Босов, — подозвал он солдата, — ступай, скажи им, что мы начнем палить из пушки, если они не сложат оружия.
Босов ушел. Мирович приказал не стрелять и своим, опасаясь, что нечаянно могут убить императора. Воротившийся Босов сказал:
— Они положили ружья. Можно идти.
Мирович со своими солдатами бросились к казарме. Когда вошли, там было темно.
— Дайте свету! — скомандовал Мирович.
Принесли шандал с горящими свечами. И тут Мирович увидел лежащего на полу человека, заколотого ударом в сердце.