Реализм Щедрина опирался не только на передовой общественный идеал, превосходное знание жизни и разностороннюю культуру, но и на стройную систему реалистической эстетики, которую сатирик унаследовал от Белинского, Чернышевского и Добролюбова и в разработку которой нес свой существенный вклад. Выдающийся классик русского реализма, величайший сатирик в мировой литературе, воинствующий публицист, Щедрин был вместе с тем блестящим теоретиком и критиком литературы. Он донес знамя революционно-демократической эстетики до конца 80-х годов, оставаясь до последних дней своей жизни стойким и страстным поборником передового реалистического искусства, непримиримым борцом против общественной реакции и ее идеологов в литературе. Своей литературно-критической деятельностью, особенно широко развернувшейся в 1863—1864 годах на страницах «Современника» и в 1868—1871 годах в «Отечественных записках», Щедрин обогатил теорию реализма и дал много нового в освещении конкретных литературных явлений.
Статьи и рецензхш Щедрина, а также многочисленные высказывания, содержащиеся в его художественных произведениях и письмах, охватывают большей круг общеэстетических и историко-литературных проблем, дают великолепные по глубине и остроте анализа образцы оценок как творчества отдельных писателей (Кольцов, Тургенев, Гончаров, Писемский, Решетников и др.), так и целых направлений и школ в литературе (реализм, натурализм, «чистое искусство», «антинигилистическая» литература),
Щедрин уделил особое внимание разъяснению общественных задач литературы, роли мировоззрения в художественном творчестве, защите и обоснованию важнейших принципов передового искусства — высокой идейности, народности, реализма, типичности.
Общение с жизнью «всегда было и всегда будет целью всех стремлений литературы» (XIII, 300), — говорит Щедрин. Литература не может ограничить себя только отображением настоящего, тех форм, которые «уже выработала история» (VII, 455). Высшая задача литературы, претендующей на воспитательное значение, заключается в том, чтобы подготовлять почву будущего, разрабатывать идеалы и перспективы, выражать те стремления, которые «в данную минуту хотя и не вошли еще в сознание общества, но тем не менее существуют бесспорно и должны определить будущую его физиономию» (VIII, 51). Свое понимание активной роли литературы, ее общественно-воспитательных задач Щедрин выразил в замечательной формуле: «Литература и пропаганда — одно и то же» (VIII, 116).
Щедрин неутомимо и последовательно разоблачал идеологов реакции, пытавшихся использовать искусство в своих целях. Здесь особенно ярко проявилось уменье Щедрина-критика улавливать политику в эстетике, раскрывать социально-политический смысл различных теорий и течений в области литературы. Так называемые антинигилистические романы 60-х годов («Взбаламученное море» Писемского, «Марево» Клюшникова, «Некуда» Лескова, «Поветрие» Авенариуса и др.) он заклеймил как низкопробный натурализм «административно-полицейского» направления.
В борьбе с реакционными явлениями в литературе 60—70-х годов Щедрин обогатил учение революционно-демократической эстетики о роли передового мировоззрения, об идейности и тенденциозности. Неясность миросозерцания Щедрин считал таким недостатком, который всю деятельность художника «сводит к нулю» (VIII, 423). Характеризуя творчество как воплощение мысли в образах, он дает следующее замечательное определение роли мировоззрения писателя: «...интерес беллетристического произведения, при равных художественных силах, всегда пропорционален степени умственного развития писателя» (VIII, 118).
Щедрин признает способность «непосредственной силы таланта» открывать правду читателю, даже помимо воли художника; вместе с тем он считает «присутствие идеала», передовую мысль великим плодотворным началом в искусстве. Поэтому он горячо защищает тенденциозность в смысле сознательного и убежденного служения писателя передовым общественным интересам своего времени. Громадное воспитательное значение великих и общепризнанных писателей Щедрин видит именно в их идейной тенденциозности, в том, что они «всегда полагали в основу своих произведений действительные стремления и нужды человечества и, сверх того, умели с полною ясностью определить свои отношения к этим стремлениям и нуждам» (VIII, 423).