Юрия все эти процедуры законсервировали в возрасте около шестидесяти: круглое лицо его слегка расплылось, в редких песочного цвета волосах светились седые пряди, не поддавшиеся генмоду. Завершали облик глаза под тяжелыми веками: глаза человека, не доверяющего никому во всей вселенной.
Впрочем, для Юрия вечные пятьдесят с лишком – не так уж плохо. Помимо окаменевшего лица, у него наверняка заменены многие органы. Прежде всего, ни одна печень не перенесла бы купания в таком количестве водки. И все органы – наверняка протезы, распечатанные на биопринтере из клонированных клеток. Такой ксенофоб (да еще и сноб), как он, не согласился бы на К-клетки. Биотехнологии – основной предмет торговли между оликсами и человечеством: химически и биологически совместимые с человеческим организмом клетки, из которых собираются органы и мышцы, сравнительно дешевы в сравнении с генными модификациями и печатью стволовых клеток. По слухам (на мой взгляд, необоснованным), они несколько уступают медтехнологиям человечества. Зато их доступность миллионам, которым прежде такое было не по карману, стала величайшим социальным достижением с тех пор, как корпорация «Связь» обеспечила универсальные и общедоступные перевозки через сеть хабов-порталов.
Я уважительно кивнул Юрию. Что ни говори, он мой босс, и вся экспедиция – его затея. А для меня лично – потрясающий шанс.
Луи, как всегда, напялил до смешного дорогой костюм, словно заглянул к нам прямиком с Уолл-стрит. Что не слишком далеко от истины, учитывая, что он правнук Энсли (один из многих). Двадцать восемь лет, и всегда готов поведать вам о новенькой степени в области квантовой физики, полученной в Гарварде – честным трудом, а не за деньги, не забудет добавить он. Прямо сейчас он отчаянно доказывает, чего стоит, пробиваясь наверх в корпорации с самых низов – как все. Разве не каждый в двадцать восемь лет с ходу получает место при главе отдела? Самый обычный парень, улыбчивый, не прочь выпить с коллегами после работы и почесать язык о начальстве.
Любопытно, что Каллум Хепберн выбрал место рядом с Юрием. Он уже двадцать минут как прибыл из системы Дельты Павлина, основной базы утопийской цивилизации. Хепберн теперь был у них главным специалистом по разруливанию проблем, и прорезавших его лицо морщин не смягчили ни генмод, ни возраст. Густая копна волос блестела яркой сединой, свойственной всем рыжим, – не то что тусклый серый цвет, маячащий впереди у большей части человечества. В глубине его серо-голубых глаз мне мерещилось серьезное недовольство. Из слов Энсли я понял, что Каллум не слишком рвался в экспедицию. Предполагается, что в идеальной демократии утопийцев никто никому не приказывает, на каком бы уровне гражданства они ни стояли (а Каллум на второй ступени сверху). Так что Энсли Зангари пришлось задействовать цепочку услуга-за-услугу по принципу домино, чтобы достучаться до Эмильи Юрих – поскольку Эмилья у них ближе всего к тому, что можно назвать лидером, и, стало быть, только она могла надавить на Каллума, заставив его вернуться на Землю.
И участие Юрия в составе экспедиции наверняка затруднило ей задачу. Эти двое не разговаривают с того времени, когда Каллум, скажем так, при интригующих обстоятельствах покинул корпорацию сто лет назад после своей официальной смерти.
Вообще-то с тех пор прошло сто двенадцать лет. Вот так. Долгий срок для затаенной обиды. Но Каллум ведь шотландец, а они, насколько я знаю, в суровости и упрямстве не уступают русским. То, что они оба, забыв о личном, готовы сотрудничать – хотя бы номинально, – кое-что говорит о найденном нами артефакте. С этими двумя в одном автобусе дорога будет нескучной.
Каллум привез с собой двух помощников с Дельты Павлина. Элдлунд явно с Акиты – главной планеты утопийцев, вращающейся вокруг Дельты Павлина. Как и все родившиеся в нынешней утопийской культуре, оне[2] принадлежит к полу омни: генетически модифицированому так, что оба пола сменяются у взрослых с тысячедневным периодом. Эта генмодификация закладывается в каждого утопийца, обеспечивая и укрепляя их фундаментально эгалитаристское мировоззрение – хотя поначалу, в 2119 году, нововведение вызвало жаркие споры. Моралисты старой школы и сторонники некоторых религий осуждали подобный экстремизм. Первые омни столкнулись с дискриминацией и даже с насилием, как всегда со стороны невежд, суеверов и перестраховщиков. Но, как водится, исключение со временем стало нормой. Сегодня Элдлунд и по земным улицам, пожалуй, может ходить без опасений. Конечно, оне будет привлекать внимание, но больше из-за роста: все омни вырастают высокими. Элдлунд на добрых пятнадцать сантиметров возвышалось над остальными присутствующими, и это при тощей фигуре бегуна-марафонца. О другом я бы сказал: хрупок, но в Элдлунд не было ни малейшей хрупкости – несмотря на очень миловидное личико с острыми скулами, подчеркнутыми искусно подбритой бородкой.
2
В английском тексте автор употребляет немецкое местоимение sie, могущее означать как «она», так и «они», и, соответственно, измененные притяжательные местоимения. Для перевода было выбрано слово «оне» (см. пушкинское: «И завидуют оне государевой жене») и добавлены окончания глаголов в среднем роде. –