– Сожалею, – сказал Луи.
– С какой стати? – удивился я. – Каждый делает свою работу.
Малыш вспыхнул, но ума заткнуться у него хватило.
Джованни подвел нас прямо к пятиметровому порталу. Большего диаметра их почти что и не делают: этот был круглый, к нижней кромке вела металлическая дорожка, по которой мог свободно проехать ап-тролл. Под дорожкой тянулись и уходили на Нкаю пучки толстых проводов и шлангов. По обе стороны стояли по три охранные колонны, под их пепельно-серой поверхностью скрывалось грозное оружие. Помоги господи чужаку, который попробует прорваться сюда без разрешения Энсли.
Впрочем, до этого все равно бы не дошло. Появись по ту сторону какой пучеглазый спрут, Ген 8 Тьюринг за миллисекунды обрубил бы питание портала.
Я выглянул в широкое круглое отверстие. Оно открывалось прямиком на тридцатиметровый геодезический купол, тоже набитый стеллажами с техникой. По обе стороны на столбиках немного выше пояса держались мультисенсорные сферы, позволявшие Ген 8 Тьюрингу сканировать любой приблизившийся объект.
– Вот. – Джованни с гордостью простер руку к порталу. – Все готово. Добро пожаловать в мир иной.
– Спасибо.
Я вслед за ним поднялся по наклонной дорожке. Поравнявшись с кромкой портала, не сумел сдержать легкого беспокойства. Сейчас до базового лагеря на Нкае мне было меньше метра – «один шаг», как гласила знаменитая первая реклама «Связи». Шаг длиной в восемьдесят девять световых лет.
В обычные связующие порталы земной сети хабов я проходил, не моргнув глазом. Самые дальние из них вели за океан, тысяч на шесть километров. Но… восемьдесят девять световых лет? Невозможно не прочувствовать, сколько времени и сил ушло, чтобы покрыть этот немыслимый разрыв.
Задолго до 2062‑го, когда Келлан Риндстром из ЦЕРН доказал квантовую пространственную запутанность, мечтатели выдавали полуфантастические проекты звездных кораблей. Они предлагали добывать на Юпитере гелий‑3, который мог послужить топливом для импульсного термоядерного двигателя, позволившего бы вести разведку ближайших звезд. Корабль для этого требовался величиной с небольшой городок. Или солнечные паруса размером с целую губернию и толщиной в молекулу унесли бы судно к звездам. Или лазерная пушка величиной с небоскреб разогнала бы корабль с парусами поменьше. И еще ракеты на антиматерии. И пузырь Алькубьерре. И квантовый вакуумный плазменный двигатель…
Открытие Риндстрома загнало всё это в те папки, на которых история написала: «Хитроумные изобретения, так и не вышедшие из стадии проекта». Если две физические локации можно соединить посредством портала квантовой запутанности, многие проблемы попросту отменяются.
И все же для разгона звездолета до заметного процента скорости света требуется феноменальное усилие, а ведь современные корабли корпорации могут похвастаться восьмидесятью процентами световой. До Рингстрома кораблям пришлось бы запасать на борту огромное количество энергии и реактивной массы. Сейчас достаточно всего лишь забросить в солнце идеальную сферу портала. Метан или плазма устремляются в его дыру с почти релятивистскими скоростями. Между тем выход из портала закрепляется на оси магнитного конуса, направляющего плазму в ракетные дюзы. Через портал можно прогнать неограниченное количество солнечной плазмы, а масса звездолета совсем не велика: всего лишь портал и сопла, модуль управления и портал поменьше для связи с пунктом управления миссией. Такой разгоняется быстро.
Достигнув той или иной звезды, он тормозит, выходит на орбиту и устанавливает порталы связи с Солнечной системой Земли. После этого можно высылать туда готовые к сборке астероидные промышленные комплексы. За считаные дни налаживается добыча минерального сырья и производство. Первые бригады строят жилье для рабочей силы, та изготавливает следующее поколение кораблей, которые улетают к новым звездам. Процесс идет почти по экспоненте. А в кильватере звездолетов остаются свежеоткрытые планеты, созревшие для терраформирования.