— Разумеется! Это мой долг.
— Вот все, что я хотел на сегодня знать. Скоро рассвет. Если вам угодно вернуться в Париж, я вас больше не задерживаю, дорогой господин Жакаль.
И Сальватор приготовился перепрыгнуть придорожную канаву.
— Куда вы? — спросил г-н Жакаль.
— Хочу вернуться в карету, которую мы оставили на мосту Годо.
— Карета сама сюда приедет, — остановил его г-н Жакаль.
Он вынул из своего широченного кармана свисток, поднес его к губам и пронзительно свистнул, так что его должны были услышать на пол-льё в округе.
Он трижды повторил условный знак.
Спустя некоторое время раздался стук колес по дороге.
Это был экипаж г-на Жакаля.
Оба собеседника сели в карету.
Неутомимый Ролан опять побежал впереди.
В восемь часов утра карета въезжала в город через заставу Фонтенбло.
— Позвольте завезти вас домой, господин Сальватор, это нам по дороге, — предложил г-н Жакаль.
У Сальватора не было оснований отказываться от любезного предложения г-на Жакаля.
Он молча кивнул.
Карета остановилась на улице Макон у дома № 4.
— Ну, в другой раз нам повезет больше, дорогой господин Сальватор, — промолвил г-н Жакаль.
— Надеюсь, — отозвался Сальватор.
— До свидания! — попрощался г-н Жакаль.
— До свидания! — ответил Сальватор.
Он выскочил из кареты, дверца захлопнулась, и лошади помчали крупной рысью.
— Ах, демон! — бросил вслед полицейскому Сальватор. — Я подозреваю, что ты лучше меня знаешь, где труп несчастного мальчика.
С этими словами он отворил дверь и вошел в дом.
"Ну, ничего, — успокоил он себя. — Остается еще Рождественская Роза".
И он начал подниматься по лестнице, по которой уже взлетел Ролан.
— Это ты, любимый? — донеслось сверху.
— Я! — крикнул Сальватор.
И он бросился навстречу Фраголе.
В нежном объятии он забыл на мгновение обо всем, в том числе и о страшном разочаровании этой ночи.
Фрагола первая пришла в себя.
— Ступай, Сальватор! — сказала она. — Тебя с семи часов дожидается какая-то старуха, она плачет, но не говорит, что случилось.
— Старуха?! — воскликнул Сальватор. — Это Броканта.
Он бросился в комнату.
— Рождественская Роза? — прокричал он на бегу. — Что с Рождественской Розой?
— Увы! — отозвалась Броканта. — Сегодня утром я вошла к ней — окно отворено, а бедной девочки в комнате нет.
— Ах ты! — вскричал Сальватор, ударив себя кулаком по лбу. — Мне бы следовало предположить, что, раз я не нашел тело брата, кто-нибудь постарается сделать так, чтобы исчезла и сестра!
XLIII
ДА ЗДРАВСТВУЕТ ВЕЛИЧИНА ПОЛ!
Объясним теперь, как получилось, что исчезло тело, за которым напрасно приезжали в парк Вири Сальватор и г-н Жакаль.
Читатели помнят, что, выходя от начальника полиции, Сальватор встретил — хотя погода вовсе не требовала подобной предосторожности — человека, закутанного в широкий, похожий на плащ редингот с огромным воротником, в котором тот прятал лицо.
Незнакомец, на которого Сальватор взглянул лишь мельком, поднялся по лестнице и попросил доложить о небезызвестном г-не Жераре.
Это в самом деле был г-н Жерар.
Судя по тому, как торопливо он пробежал через двор и скрылся под аркой, которая вела к кабинету начальника тайной полиции, а также по тому, как старательно он наклонялся к земле, тщательно скрывая ту часть лица, которая неизбежно оказывалась открытой, несмотря на низко надвинутую шляпу и высоко поднятый воротник редингота, наблюдательный человек непременно отвернулся бы с отвращением, узнав в этом человеке доносчика в полном смысле этого слова.
Как мы уже сказали, начальнику полиции доложили о г-не Жераре.
Дверь в кабинет г-на Жакаля распахнулась, и посетитель шагнул за порог.
— О! — воскликнул г-н Жакаль. — Вот и честнейший господин Жерар! Входите, дорогой мой, входите!
— Я, может быть, вас беспокою? — спросил г-н Жерар.
— Вы беспокоите?! Это невозможно.
— Вы очень добры, сударь, — промямлил г-н Жерар.
— Я, напротив, собирался за вами послать… Чтобы вы меня побеспокоили?! Скажете тоже! Вы мой верный друг, мой герой, мой любимчик! Полно, полно, господин Жерар, вы сказали это в шутку.
— Мне показалось, что вы стояли…
— Да, конечно. Я только что проводил одного из ваших друзей.
— Одного из моих друзей? Кто же это?
— Господин Сальватор.
— Я с ним незнаком, — растерялся г-н Жерар.
— Зато он вас знает; так я, во всяком случае, думаю.
— Мне показалось, вы собирались выйти.
— И вы надеялись увернуться от нашей маленькой беседы, неблагодарный?
— Господин Жакаль…
— Положите-ка вот сюда свою шляпу. У вас всегда такой вид, будто вы собираетесь сбежать… Вот так, хорошо… Теперь садитесь! Где, черт возьми, дорогой господин Жерар, вы найдете более веселого товарища и более любезного собеседника, чем я? Неблагодарный! Не говоря уже о том, что, пока вы радеете о безопасности короля, я забочусь о вас! Да, я точно собирался выйти. Но вы пришли, и я остаюсь… Выйти! Как бы не так! Я готов пожертвовать своими самыми интересными делами ради удовольствия немного побеседовать с вами. Что же вы можете рассказать мне новенького, почтеннейший господин Жерар?
— Не много, сударь.
— Тем хуже, тем хуже.
Господин Жерар покачал головой, словно хотел сказать: "Заговор не проявляется".
— Что еще? — продолжал настаивать г-н Жакаль.
— Вчера к вам должны были доставить человека, которого я приказал арестовать у кафе Фуа.
— Что он там делал?
— Вел разнузданную наполеоновскую пропаганду.
— Расскажите об этом поподробнее, дорогой господин Жерар.
— Вообразите…
— Скажите прежде, как его зовут.
— Не знаю, сударь… Вы же понимаете, что с моей стороны было бы неосмотрительно спрашивать у него его имя.
— А приметы?
— Высокий, сильный, плечистый, одет в длинный синий редингот, наглухо застегнутый, с красной ленточкой в петлице.
— Отставной офицер?
— Так я и подумал, особенно когда увидел его широкополую шляпу, надвинутую на глаза и решительно сдвинутую набок.
— Неплохо, господин Жерар, неплохо для начинающего, — пробормотал г-н Жакаль. — Вот вы увидите: мы сделаем из вас отличного сыщика. Продолжайте.
— Он вошел в кафе, и я последовал за ним, так как он показался мне подозрительным.
— Хорошо, господин Жерар, очень хорошо!
— Он сел за столик и спросил маленькую чашку кофе и графинчик водки, заявив во всеуслышание: "Я пью кофе только с водкой! Обожаю глорию!" И он огляделся, словно ожидая, не ответит ли ему кто-нибудь.
— Неужели никто так и не отозвался?
— Никто… Тогда он решил, что не все сказал, и прибавил: "Да здравствует глория"!"
— Дьявольщина! — воскликнул г-н Жакаль. — Да он настоящий бунтарь! "Да здравствует глория!" — это все равно что сказать: "Да здравствует слава!"
— Я тоже так подумал, а так как при нынешнем правительстве, которое по-отечески о нас заботится, у нас нет оснований кричать "Да здравствует слава!", этот человек показался мне подозрительным.
— Очень хорошо!.. Похоже, это луарский разбойник…
— Я сел за стол напротив, решив послушать и посмотреть, что будет дальше.
— Браво, господин Жерар!
— Он спросил газету…
— Какую?
— Откуда мне знать?
— Вот это уже ошибка, господин Жерар.
— Думаю, "Конституционалист".
— Да, это был "Конституционалист".
— Вы полагаете?
— Я в этом уверен.
— Если так, господин Жакаль…
— Он спросил "Конституционалист"… Продолжайте.
— Он спросил "Конституционалист", но я заметил, что сделал он это исключительно из бахвальства. То ли случайно, то ли из пренебрежения он все время держал ее в перевернутом виде до тех пор, пока в кафе не вошел один из его друзей.