Собеседник восхитился добрым сердцем господина барона и предложил свои услуги на случай, если тот все-таки передумает и откажется от намерения оставить себе прежнюю обстановку.
Петрус привез обратно около трех тысяч франков и получил новый кредит на четыре-пять месяцев.
Ну, уж за четыре-пять месяцев он заработает сорок тысяч франков!
Восхитительное всемогущество денег!
Благодаря пачке банкнот, которую видели у Петруса в руках, он мог теперь накупить мебели тысяч на сто и получить кредит хоть на три года! А с пустыми руками он не сумел бы добиться и двухнедельной отсрочки на оплату мебели, которую уже купил.
Молодой человек протянул капитану обе руки; его сердце было переполнено радостью, и последние сомнения улеглись.
Капитан, казалось, с трудом оторвался от книги и на восторженные слова крестника только и сказал:
— В котором часу ты завтракаешь?
— Да когда пожелаете, дорогой крестный, — отвечал тот.
— Тогда идем завтракать! — предложил Пьер Берто.
Но прежде Петрус хотел кое-что узнать.
Он позвонил.
Вошел Жан.
Петрус обменялся с ним многозначительным взглядом.
Жан утвердительно кивнул.
— Ну, так что же? — спросил Петрус.
Лакей указал глазами на моряка.
— Давай, давай! — поторопил его Петрус.
Жан подошел к хозяину и из небольшого бумажника русской кожи, будто специально предназначенного для такого дела, достал небольшое кокетливо сложенное письмо.
Петрус выхватил его у лакея, распечатал и пробежал глазами.
Потом вынул из кармана бумажник, взял оттуда письмо, полученное, очевидно, накануне, заменив его только что прочитанным. Петрус подошел к сундуку, отпер небольшим ключиком, который он носил на шее, железный ларец и положил туда письмо, украдкой поцеловав его на прощание.
Затем снова тщательно запер ларец, обернулся к капитану, пристально следившему за ним, и сказал:
— Теперь, если хотите, можно и позавтракать, крестный…
— Еще бы не хотеть! Уже десять часов!
— В таком случае, карета внизу, и теперь я приглашаю вас на студенческий завтрак в кафе Одеон.
— К Рибеку? — уточнил моряк.
— A-а! Вы его знаете?
— Дорогой мой! — проговорил моряк. — Рестораны и философы — вот что я изучил досконально и докажу это, сделав на сей раз заказ самостоятельно.
Крестник и крестный сели в экипаж и скоро вышли у кафе Рибека.
Моряк без колебаний взошел по лестнице во второй этаж и, отодвигая карту, которую протянул ему лакей, приказал:
— Двенадцать дюжин устриц, два бифштекса с картофелем, два тюрбо в масле, груши, виноград и шоколад без молока.
— Вы правы, крестный, — признал Петрус. — Вы великий философ и настоящий гурман.
Капитан отозвался с присущим ему хладнокровием:
— Лучший сотерн к устрицам, лучший бон к остальным блюдам.
— По бутылке каждого?
— Это будет зависеть от их марки.
Тем временем привратник Петруса отсылал назад многочисленных ценителей искусства, совершенно сбитых с толку: он говорил им, что его хозяин передумал и распродажа не состоится.
VI
КАКОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ ПРОИЗВЕЛ КАПИТАН НА ТРОИХ ДРУЗЕЙ
После завтрака капитан послал лакея за наемным экипажем, и Петрус спросил:
— Разве мы не возвращаемся вместе?
— Я же собирался купить особняк! — напомнил капитан.
— Верно, — кивнул Петрус. — Не желаете ли, чтобы я вам помог в поисках?
— У меня свои дела, у тебя — твои: вот, хотя бы, ответить на записочку, которую ты получил сегодня утром. А я, кстати, с причудами. Я даже не уверен, что особняк, построенный по моему плану, будет по-прежнему мне нравиться неделю спустя. Суди сам, что может статься с особняком, купленным на чужой вкус… Я даже не стал бы там распаковывать чемоданы.
Петрус уже начинал привыкать к крестному и понимал: чтобы оставаться с ним в приятельских отношениях, необходимо было предоставить ему полную свободу.
И он ответил:
— Поезжайте, крестный! Вы знаете, что в любое время вы желанный гость.
Капитан кивнул, что означало «Черт побери!», и прыгнул в экипаж.
Петрус вернулся к себе; на душе у него было легко как никогда.
По пути он встретил Людовика и по его расстроенному лицу понял, что случилось несчастье.