Он обернулся с удивленным видом, потом словно покорился и спросил, не приглашая, однако, Сальватора в кабинет:
— Что вам угодно? Изложите свое дело в двух словах.
— Это невозможно, — возразил Сальватор. — У меня дело не из тех, какие решаются на ходу.
— Но вы хотя бы обещаете излагать коротко?
— Мне понадобится не меньше четверти часа, да и то я не уверен, что спустя это время вы решитесь исполнить мое желание.
— В таком случае, милейший, если ваше дело столь трудное…
— Трудное, но исполнимое.
— Ах, вот как? Вы, однако, настойчивы!.. А знаете ли вы, что такой человек, как я, не может терять попусту время?
— Верно. Но я заранее вам обещаю, что вы не пожалеете о потраченном на меня времени. Я явился от имени господина де Вальженеза.
— Вы? — удивился нотариус, глядя на Сальватора, будто хотел сказать: "Какое отношение может иметь этот комиссионер к такому человеку, как господин де Вальженез?!"
— Я! — кивнул Сальватор.
— Прошу в мой кабинет, — пригласил метр Баратто, побежденный упорством Сальватора, — хоть я и не понимаю, что общего может быть между господином де Вальженезом и вами.
— Сейчас поймете, — пообещал Сальватор, проследовав за метром Баратто в его кабинет и притворив за собой дверь в контору.
Нотариус обернулся на звук хлопнувшей двери и спросил:
— Зачем вы закрываете дверь?
— Чтобы ваши клерки не слышали, что я вам скажу, — пояснил Сальватор.
— Это, стало быть, тайна?
— Вы сможете судить об этом сами.
— Хм! — с сомнением обронил метр Баратто, взглянул на комиссионера с некоторым беспокойством и устроился за столом, словно артиллерист за ретраншементом.
Он с минуту разглядывал посетителя, тщетно пытаясь прочесть что-то на его лице, затем произнес:
— Говорите же!
Сальватор огляделся, увидел стул, подвинул его к столу и сел.
— Вы садитесь? — изумился нотариус.
— Я же вас предупредил, что у меня к вам дело не меньше чем на четверть часа.
— Но я не приглашал вас садиться!
— Знаю, однако я подумал, что вы не сделали этого по забывчивости.
— С чего вы это взяли?
— Потому что вот в этом кресле сидело лицо, которое вы принимали до меня.
— Это же был господин граф де Нуартер, кавалер ордена Святого Людовика!
— Вполне возможно. Однако в Кодексе сказано: "Все французы равны перед законом" — а я такой же француз, как господин граф де Нуартер, и даже, может быть, как гражданин лучше его, потому-то я и сажусь, как это сделал он. Но поскольку мне тридцать четыре года, а ему семьдесят, то я сижу на стуле, а не в кресле.
Лицо нотариуса выражало все большее удивление.
Словно разговаривая с самим собой, он произнес:
— Очевидно, это какое-нибудь пари… Говорите, молодой человек!
— Совершенно верно! Я поспорил с одним из своих друзей, что вы охотно ссудите меня на сутки необходимой суммой.
— Ну наконец-то! — заметил метр Баратто с вызывающим смешком, который обычно вырывается у деловых людей, когда к ним обращаются с неожиданными предложениями.
— Вот именно! — подхватил Сальватор. — Это ваша вина, если мы не начали этот разговор раньше, согласитесь. Я был готов приступить к нему в любое время.
— Понимаю.
— Итак, я заключил пари…
— И ошиблись.
— …что вы ссудите меня суммой, необходимой моему другу.
— Дорогой мой! У меня сейчас нет свободных денег.
— Вы же знаете: когда у нотариуса их нет, он способен их сделать.
— Когда у меня есть деньги, я ссужаю их под залог недвижимого имущества, причем под первую закладную. У вас есть свободная от долгов недвижимость?
— По крайней мере, в настоящую минуту — ни пяди земли!
— Какого же черта вы сюда явились?
— Я только что вам об этом сказал.
— Друг мой! — начал метр Баратто, призвав на помощь все величие, какое он только был способен изобразить. — Прекратим эту шутку, прошу вас. Мои клиенты — люди осмотрительные и разумные, они не одалживают деньги первому встречному.
— Да разве я пришел просить деньги ваших клиентов? — отозвался Сальватор, нимало не смутившись под горделивым взглядом нотариуса.
— Уж не мои ли деньги вы хотите получить? — спросил нотариус.
— Несомненно.
— Да вы с ума сошли, милейший!
— Отчего же?
— Нотариусам запрещено спекулировать собственным состоянием.
— На свете так много всего, что запрещено и что нотариусы тем не менее делают.
— Э! Какой вы забавник! — бросил метр Баратто, поднимаясь и направляясь к звонку.