Трое приятелей вошли в кабинет одновременно и принялись искать глазами Сальватора.
Его еще не было.
Тогда каждый юноша подошел к той присутствовавшей в комнате знаменитости, которая была ему симпатична: Жан Робер к Лафайету, который испытывал к нему дружбу, очень напоминавшую отцовскую заботу. Людовик приблизился к Франсуа Араго, человеку с умной головой, благородным сердцем и очень остроумному. Петрюс, естественно же, устремился к Орасу Берне, всем полотнам которого было отказано от выставок в Салоне и который устроил тогда выставку своих картин у себя в мастерской, куда устремился буквально весь Париж.
Кабинет господина де Моранда представлял собой характерные образчики всех слоев населения, которые были недовольны правящим режимом. И все недовольные, болтая, как мы уже сказали, об искусстве, о науке, о войне, поворачивали головы к двери всякий раз, когда в комнату кто-то входил. Казалось, они кого-то ждали.
И они действительно ждали неизвестного им пока посланца, который должен был принести новости из королевского дворца.
Наконец дверь открылась, и на пороге появился мужчина лет тридцати, одетый с большой элегантностью.
Петрюс, Людовик и Жан Робер едва удержались, чтобы не вскрикнуть от удивления: в комнату входил Сальватор.
Вновь прибывший окинул всех взглядом и, отыскав господина де Моранда, направился прямо к нему.
Хозяин дома протянул гостю руку.
– Вы припозднились, мсье де Вальсиньи, – произнес при этом банкир.
– Да, мсье, – ответил молодой человек. Голос и жесты его очень отличались от обычно свойственных ему голоса и жестов. Он вставил в правый глаз монокль, словно ему требовалась эта деталь для того, чтобы узнать Жана Робера, Людовика и Петрюса. – Вы правы, время уже позднее. Но прошу меня извинить, меня задержала тетушка, старая помещица, подруга герцогини Ангулемской. Она рассказала мне о том, что произошло во дворце.
Все присутствующие удвоили внимание. Сальватор обменялся приветствиями с некоторыми из обступивших его людей с той тонкой мерой дружелюбия, уважения или фамильярности, которые элегантный господин де Вальсиньи счел нужным проявить в отношении каждого.
– Новости из дворца! – повторил господин де Моранд. – Значит, там что-то произошло?
– Вот как? Вы не знали?.. Да, произошло. Там состоялось заседание совета министров.
– Ну, дорогой мсье де Вальсиньи, – со смехом сказал господин де Моранд, – в этом для нас нет ничего нового.
– Но новое может появиться. И оно появилось.
– Правда?
– Да.
Все подошли поближе.
– По предложению господ де Вилеля, де Корбьера, де Пейронне, де Дамаса, де Клермонт-Тоннера, а также по настоянию дофины, которую очень задели крики «Долой иезуитов!», и несмотря на возражение господ де Фрейссину и де Шарболя, выступавших за полумеры, национальная гвардия распущена!
– Распущена!
– Полностью! И вот теперь я лишился такой прекрасной должности – я был каптенармусом – и должен искать работу!
– Распущена! – повторили все слушатели, как бы не смея поверить в эту новость.
– Но то, что вы сейчас нам сообщили, мсье, очень серьезная вещь! – произнес генерал Пажоль.
– Вы так считаете, генерал?
– Несомненно!.. Это же самый настоящий государственный переворот.
– Да?.. Значит, Его Величество Карл X совершил государственный переворот.
– Вы уверены в достоверности вашего сообщения? – спросил Лафайет.
– Ах, мсье маркиз… (Сальватор не принимал всерьез поступков господ де Лафайет и де Монморанси, которые ночью 4 августа 1789 года сожгли свои родовые гербы.) Ах, мсье маркиз, я никогда не говорю вслух того, что не соответствует истине.
Затем он добавил твердо:
– Я полагал, что имел честь быть вам достаточно хорошо известным для того, чтобы вы не изволили усомниться в моих словах.
Старик протянул молодому человеку руку.
Затем, продолжая улыбаться, произнес вполголоса:
– Да прекратите ли вы когда-нибудь называть меня маркизом?
– Прошу меня простить, – ответил на это с улыбкой Сальватор, – но вы для меня настолько маркиз…
– Ну, ладно! Вы человек остроумный, называете меня так, как вам нравится. Но прошу при других звать меня генералом.
И, возвращаясь к началу разговора:
– И когда же будет издан этот прекрасный ордонанс?
– Он уже издан.
– Как издан? – вмешался в разговор господин де Моранд. – У меня его еще нет!
– Вероятно, вы получите его с минуты на минуту. И не стоит сердиться на вашего осведомителя за то, что он опоздает: у меня есть средство видеть через стены, нечто вроде хромого дьявола, который приподнимает крыши домов. С его-то помощью я и наблюдаю за заседаниями государственного совета.